Александр Кравчук - Перикл и Аспазия

Бог уступил. Устами пифии он заговорил во второй раз. И новое пророчество не очень ободряло, но часть его можно было по крайней мере толковать по-разному, прежде всего следующие слова: «Только деревянные стены не будут разрушены, они спасут тебя и твоих детей. Ты, однако, должна будешь бежать еще до того, как отряды конных и пеших подойдут с суши. Божественный Сала — мин, ты обречешь на гибель потомство жен во время сева либо сбора урожая».

В Афинах долго раздумывали над этим непонятным ответом: Мнения были самые разные. Некоторые доказывали, что он явно указывает путь спасения: надо сесть на корабли и бежать из страны еще до того, как враг пересечет ее границы. Фемистокл же упорно твердил, что в пророчестве говорится о битве кораблей, — на это ясно указывают слова «деревянные стены» и сообщение о победе у побережья острова Саламин. Если бы афиняне должны были здесь потерпеть поражение, бот наверняка не воспользовался бы эпитетом «божественный».

Народное собрание постановило: будем сражаться.

Через 40 лет историю борьбы эллинов и персов описал Геродот. Он знал лично очень многих участников событий и почти все подробности, но смотрел на происшедшее уже с определенной временной перспективы и мог отличить вещи важные от случайных и мало значимых. Вот его оценка принятого тогда афинянами решения: «… Я вынужден откровенно высказать мое мнение, которое, конечно, большинству придется не по душе. Однако я не хочу скрывать то, что признаю истиной. Если бы афиняне в страхе перед грозной опасностью покинули свой город или, даже не покидая его, сдались Ксерксу, то никто из эллинов не посмел бы оказать персам сопротивления на море. Далее, не найди Ксеркс противника на море, то на суше дела сложились бы вот как: если бы даже и много «хитонов стен» [16] Хитонов стены — поэтическое выражение, вероятно, из какогонибудь прорицания оракула. (Примеч. советского переводчика «Истории» Геродота Г. А. Стратановскогю). (Примеч. пер.). пелопоннесцам удалось воздвигнуть на Истме, то все же флот варваров стал бы захватывать город за городом и лакедемоняне [17] Лакедемоняне — жители Лакедемона, т. е. Спарты. (Примеч. пер.). после героического сопротивления все-таки пали бы доблестной смертью. Следовательно, их ожидала бы такая участь, или, быть может, видя переход всех прочих эллинов па сторону персов, им пришлось бы еще раньше сдаться на милость Ксеркса. Таким образом, и в том и в другом случае Эллада оказалась бы под игом персов. Действительно, мне совершенно непонятно, какую пользу могли принести стены на Истме, если царь персов господствовал на море. Потому-то не погрешишь против истины, назвав афинян спасителями Эллады» [18] Геродот. История. Л., 1972. VII. 139. .

Таково было мнение Геродота. Истмийский перешеек представляет собой узкую полоску земли, соединяющую Пелопоннес со средней Грецией. Его ширина едва достигает 6 км. С военной точки зрения оборона перешейка была вполне обоснована. Но она означала политическое поражение, ибо в этом случае персы без борьбы заняли бы почти всю Грецию. Поэтому-то Геродот столь решительно осуждал подобные мысли, возникшие, правда, уже в ходе военных действий. Пока же, осенью 481 г. до н. э., представители греческих государств собрались, чтобы создать союз для совместного отражения захватчиков. Съезд проходил как раз на Истмийском перешейке, в священном округе Посейдона. Этот бог водных пространств опекал два залива: Саронический — на востоке от перешейка и Коринфский — на западе.

Рядом с его святыней разместился стадион, окруженный сосновым лесом. Каждую вторую весну сюда собирались огромные толпы людей, чтобы присутствовать на древних и весьма почитаемых Истмийских играх. Говорили, что первым их провел легендарный царь Афин Тесей, поэтому, хотя земля и принадлежала Коринфу, афиняне здесь имели особые привилегии.

Горстка посланцев из тридцати государств в этом святом и прославленном месте думали о спасении общей свободы. Прибыли греки из Спарты, Афин, Коринфа, Эгины, Сикиона, Мегары, Халкиды, Эретрии, Платей, а также из многих других, в том числе и очень маленьких, государств. Однако среди заседавших отсутствовали представители богатых и людных краев: Фив, Аргоса, Фессалии, Крита. Никого не прислали и богатые греческие города Италии и Сицилии. Таким образом, среди греков не было пи согласия, ни единства. Этот факт уже сам по себе мог посеять страх и сомнения в сердцах собравшихся. Тем не менее они действовали твердо и решительно; постановили, что будут сражаться плечом к плечу, отложив свои споры на более поздние времена. Командование всеми силами на суше и море было поручено спартанским воинам.

Во время описываемых событий Периклу было около 45 лет. Конечно, мальчики в этом возрасте не служили в войске. Военная служба начиналась только, с 18 лет, но первые два года эфебы [19] Эфеб — в Афинах восемнадцатилетний юноша, внесенный в списки граждан и проходящий двухлетнее военное обучение. (Примеч. пер.). несли службу внутри страны, не принимая участия в дальних походах. И хотя в городе только и говорили, что о войне, Перикл и его сверстники должны были делать свои обычные дела: учиться музыке и поэзии, заниматься спортом. Так воспитывали мальчиков из богатых семей. Школы тогда были только частными. Избранный родителями раб следил за поведением мальчика во время учебы и забав. Этот раб назывался «педагог» и имел по отношению к своему питомцу весьма широкие права, например, мог пороть его всякий раз, когда считал нужным. Впрочем, то же самое делали и учителя. Древние греки считали, что будущий господин должен сначала сам научиться подчиняться.

Полвека спустя методы воспитания молодежи стали либеральнее, а мальчики, как утверждали, — слишком распущенными. Многие с тоской вспоминали славное «архая пайдея» — старое воспитание, которое формировало молодежь в эпоху персидских войн, когда подрастал и Перикл. Вот как «Правда» — персонаж комедии Аристофана «Облака» — расхваливает манеры и поведение молодежи прошлом: