Александр Кравчук - Перикл и Аспазия

Триста вооруженных людей встали на платейской агоре, в самом сердце города. Предатели настаивали: пока горожане еще не разобрались, в чем дело, надо захватить указанные ими дома и убрать вождей народа. Но фиванцы не хотели начинать с кровопролития. Они предпочитали привлечь жителей на свою сторону мирными средствами. Пришельцы послали на улицы глашатая, и вскоре его громкий голос поднял на ноги весь город: «Платейцы! Не бойтесь нас! Фиванцы друзья вам. Как в добрые старые времена, вы снова вернетесь в братский союз беотийских городов. Пусть все согласные с этим поспешат па агору и присоединятся к нам!»

Но улицы по-прежнему оставались пустыми, а город казался вымершим. Однако за степами домов, которые, как и везде тогда, выходили окнами во двор, роился человеческий муравейник. По крышам и через наспех пробитые в оградах дыры люди тайком переходили из одного здания в другое. Вожди демократов лихорадочно совещались. Сначала известие о появлении в городе врагов так их поразило, что они готовы были сдаться, лишь бы снасти свою жизнь, и даже послали несколько доверенных лиц на агору. Но постепенно шок от неожиданности происшедшего проходил. Вожди демократов поняли (это подтвердили возвращавшиеся с переговоров посланцы), что фиванцев не так много, как казалось вначале.

Платеи были маленьким городком, они насчитывали всего несколько тысяч жителей. К тому же многие из них ночевали вне городских стен, в своих сельских домах, чтобы с утра снова выйти в ноле. Впрочем, даже несмотря на это, с отрядом в триста воинов справиться было легко. В Афины сразу же отправился гонец, но рассчитывать на быструю помощь не приходилось. Чтобы усыпить подозрение врагов, было решено продолжать переговоры о капитуляции. А тем временем группы вооруженных людей собирались, но домам; чтобы перекрыть улицы, на них выкатали повозки.

Ночь уже подходила к концу, когда началась неожиданная атака платейских воинов па фиванцев, все еще стоявших па агоре. Фиванцы мужественно отбили это и следующее нападения. Они стояли плечом к плечу, как влитые, не давая выманить себя с широкой площади в уличную тесноту. Сплоченные шеренги рассыпались только тогда, когда с соседних домов градом посыпались камни, кирпичи, обломки черепицы. В этой безумной атаке приняло участие все население города, даже женщины и рабы. Сломав ряды, фиванцы разделились на маленькие группки и разбежались по всему городу, лихорадочно ища спасения. Не зная города и его извилистых, часто заканчивавшихся тупиками улиц, они оказались в ловушке. Ворота, через которые они вошли в Платеи, были уже закрыты. Кто-то из платейцев вместо выломанного засова закрыл их собственным копьем. Одна из группок беглецов случайно наткнулась на никем не охраняемые ворота и разрубила замок топором. Некоторые пытались спастись, прыгая вслепую с городской стены.

Многие фиванцы погибли, когда в панике метались по проулкам, или попали в плен. Самый большой их отряд вбежал в большой дом у одних из ворот, приняв его за выход из города. Все, кто попал в эту невольную ловушку, сдались.

На рассвете Платеи были свободны. В Афины поспешил новый гонец — теперь уже с вестью о победе. Фиванцы, сумевшие спастись, в дождь и грязь бежали к родному городу. Вскоре они наткнулись на свой основной отряд, который спешил войти в Платеи, занятые, как предполагалось, еще ночью. Отряд этот должен был подойти еще несколько часов назад, сразу вслед за тремя сотнями смельчаков, но его задержали ливень и вышедшая из берегов р. Асоп. Узнав о происшедшей трагедии, фиванцы ускорили движение, но напрасно: войско буквально утопало в жидкой грязи. Когда же оно наконец дотащилось до городских стен, было уже поздно. А вскоре перед фиванцами предстал платейский глашатай. Он объявил: «Вы поступили подло, напав на наш город в мирное время. Мы требуем, чтобы вы не причиняли никакого вреда нашим людям, не успевшим укрыться за стенами. Мы также требуем, чтобы вы немедленно покинули нашу землю. В противном случае все без исключения пленники будут казнены».

Не видя иного выхода, фиванцы послушно отступили. Несмотря на это, в Платеях были убиты все сто восемьдесят пленников. Вскоре из Афин пришел совет: сохранить пойманным жизнь, а вопрос об их дальнейшей судьбе решить позднее. Но в связи с тем, что произошло, исчезла последняя возможность вести с противником какие — либо переговоры. В Платеи немедленно отправился афинский гарнизон, а из города в Аттику вывезли женщин, детей и всех не способных носить оружие.

Началась великая война эллинов. Ее первый акт — предательское ночное нападение и преступное убийство безоружных пленников. Такой эта война оставалась в течение многих лет: жестокой, полной коварства и беспощадности.

Жители Аттики увидели огни пожарищ только спустя восемьдесят дней после попытки фиванцев овладеть Платеями. Уже был разгар лета и колосилась пшеница. Но нигде в полях не встретишь земледельцев. Большая пелопонесская армия во главе с царем Архидамом двигалась в глубь Аттического полуострова, опустошая самые плодородные его земли. Были подвергнуты опустошению Элевсин, родина пшеницы, а также соседняя богатая Фриасийская равнина. Потом спартанцы разбили лагерь на территории самого большого аттического округа. Он назывался Ахарны и лежал почти в самом центре полуострова, на р. Кефис.

Захватчики не встретили никакого сопротивления, более того, они не увидели на своем пути не только ни одного человека, но даже животного. Все деревенские жители вовремя покинули свои дома и укрылись за мощными стенами Афин и Пирея. На это у них было достаточно времени. Дело в том, что, когда до спартанцев дошли вести о платейских событиях, они сосредоточили свои и союзные войска на Истме Коринфском. Оттуда Архидам отправил в Афины посла. Он все еще надеялся, что кровопролития не произойдет: перед лицом непосредственной угрозы войны афиняне пойдут на уступки. Однако посол вернулся пи с чем. Его даже не впустили в город, сославшись па решение народного собрания, проект которого предложил сам Перикл. Оно гласило, что, если спартанцы выйдут в поход, никакие переговоры с ними вестись не будут. Таким образом вождь афинского народа заранее обезопасил себя от оппозиции, которая с помощью переговоров могла бы отсрочить начало военных действий и в последний момент спасти мир. Спартанскому послу было приказано в тот же день покинуть пределы Аттики Его собеседники добавили: «Если спартанцы действительно хотят вступить с нами в переговоры, то пусть сначала уведут свои войска на родину».

Послу дали военный эскорт, чтобы по пути он не вздумал разговаривать с посторонними людьми. Так Перикл предусмотрительно воздвигал стену между своим народом и спартанцами. Пересекая границу, посол сказал сопровождавшим его афинским всадникам: «Этот день станет началом великих несчастий для всех эллинов».