Петер Элебрахт - Трагедия пирамид: 5000 лет разграбления египетских усыпальниц

Пещерные гробницы некрополя служат не только кондиционерами, но и жилыми помещениями. Их владельцы избегают знакомить иностранцев со своими жилищными условиями. Я часто бывал в некрополе и много дней прожил в Эль-Курне, но только раз мне удалось посетить в Дра абу-ль-Негга жилую пещеру одной семьи (рис. 9). Из каждой ниши, из-за каждой колонны меня разглядывали члены этого большого семейства. Переносной телевизор — символ зажиточности клана и его относительно высоких жизненных потребностей — придавал гротескный оттенок этой камере, где прежде покоилась мумия времен ранних династий.

Чистейшая утопия предполагать, будто городское строительство, планируемое в Курне, приведет когда-нибудь к переменам. Мысль о том, что не все запланированное можно осуществить, кое-кого здесь наполняет даже торжеством. Ценности, которые агенты музеев, охотящиеся за сувенирами туристы и разноплеменные торговцы вывезли из страны, в значительной части были добыты заговорщиками западного берега — своего рода синдикатом, не терпящим постороннего вмешательства. Определенные территории по негласному соглашению стали собственностью отдельных кланов. Если кто-либо без согласия главы клана вторгнется на его территорию, то вызовет большое недовольство. Чужака припугнут выстрелом в воздух, и он будет рад, что ему чудом удалось спасти свою жизнь. Одного чересчур любопытного непрошеного гостя негодяи заманили в глухую тишину подземелий и там либо замучили, либо оставили одного, так что тот после попыток найти спасительный выход впал в безумие и умер. Власть обитателей Эль-Курны велика. Лишь тот, кто сможет поладить с ними, достигнет своей цели.

Сэр Джон Гарднер Уилкинсон (1797–1875) как раз относился к тому типу людей, какой по душе жителям Эль-Курны. Английский археолог с пышными усами нравился им не только потому, что предлагал выгодную работу; еще больше их привлекало то, что человек такой утонченной культуры уважал их разбойничьи представления о чести. Именно поэтому, когда в апреле 1824 г. после раскопок в фиванских гробницах сэр Джон возвратился к своему баркасу на Ниле, его ожидал приятный сюрприз. Некий житель Эль-Курны с полной корзинкой за плечами явился на лодку и разложил перед англичанином более сотни восхитительных скарабеев, выточенных из зеленого стеатита 3. На жуках-амулетах стояло имя и титулатура Тутмоса III, фараона XVIII династии. «Я желаю продать их только тебе, нашему английскому другу», — произнес этот человек и сообщил, что нашел скарабеев под мумией в одной из фиванских гробниц. Сэр Джон порылся в этой энтомологической роскоши и купил горсть скарабеев за несколько фунтов стерлингов Его Величества короля Британии. И Уилкинсон, и его партнер прекрасно знали, что в Каире каждый из таких скарабеев можно законным путем продать за два с половиной английских фунта. Этот пример — свидетельство того, что разбойникам с западного берега Нила не чуждо великодушие, что и они способны за бесценок сбывать настоящий товар.

С помощью одного лишь «фирмана» — разрешения производить раскопки и скупать древности — агенты музеев или ученые не могли приобрести благосклонность жителей Западных Фйв. С самого начала разбойники заметили, что более всего шансов получить фирман имеют подданные тех стран, которые умеют найти подход к правительству в Каире. Поэтому они предпочитали продать свои услуги тем, кто щедро платит. Если же представители любой, самой великой нации не устраивали их, они объявляли им бойкот, несмотря на угрозы чиновников из провинциального управления повысить штрафы. Они чувствовали, что чиновники так рьяно вступаются за некоторых иностранцев потому, что здесь, право же, не обошлось без звонкой монеты.

Взаимоотношения фиванских кланов и торговых кругов иногда приобретают оригинальные формы. Так, одна шайка предпочитает работать с французами, другая — с немцами, третья — с англичанами. Столь же тонкую разборчивость проявляют жители западного берега и тогда, когда ученые набирают подсобную рабочую силу. Чрезвычайно падкие на подобные заработки разбойники желают тем не менее выбрать себе по душе тех, кому они станут служить верой и правдой.

И сегодня старики из Эль-Курны приходят в восторг, рассказывая, как они работали у «very strong and really good Doctor»'' , высмеивая тем не менее каждый по-своему этого профессора, который, по их мнению, нехорошо обращался с ними. Обитатели Эль-Курны, годами таскавшие корзины с песком для одного берлинского археолога, неохотно вспоминают об этом времени: «This professor is foxy! Не does not like Egyptian people — only his work» [21] «Этот профессор — хитрый лис! Он не египтян любит, а только их работу!» (англ.). . Профессор Мухаммед Бакр из Университета Загазиг хорошо представляет себе следующую ситуацию: «Если ученый не ладит со своей подсобной бригадой египтян, он не должен удивляться тому, что гафиры [22] Гафиры — сторожа, охраняющие в Египте кладбища. и рабочие с удовольствием уведут у него из-под носа и прикарманят древние мелочи». Уже много лет я знаком с Маарбудом Нагди, главой гафиров западного берега. К сожалению, он один из тех сторожей, которым не хватает строгости; больше всего он любит шагать, подобно везиру 4фараона, по округе, грозя на всякий случай каждому двухметровым посохом. Однажды я привез для его отца мазь от ревматизма. Когда я захотел сделать снимки в гробнице № 12, принадлежавшей Сети II, Нагди раздобыл ключ от запертых ворот. Я получил возможность работать в гробнице без помех два часа. Как же легко могут добиться того же самого любезные посетители, которые предложат нечто большее, чем продающуюся без рецепта мазь за 4 марки 20 пфеннигов!

Кто сегодня — из азарта или ради темных торговых махинаций — пожелает начать охоту за древностями на западном, фиванском, берегу Нила, ему придется не так легко, как то было еще несколько лет тому назад. Это надо знать каждому новичку. Крупные разбойничьи налеты, подобные тем, что бывали в дикие времена прошлого столетия, теперь уже невозможны. Но и мелких услуг жителей Эль-Курны довольно, чтобы нанести ущерб Египту и науке.

Эль-Курна по-арабски означает «развалины». К обломкам мира фараонов присматриваются, чтобы осуществить план строительства Новой Курны. Но Новая Курна пока остается сном, сном кошмарным, таящим в себе угрозу. Западная часть Фив должна быть застроена отелями — так постановили осенью 1978 г.; зона отдыха должна возникнуть под сенью горного массива с его древним некрополем. Хватит ли сил у жителей Эль-Курны выстоять против концерна владельцев отелей с его «воскресной культурой» — я сомневаюсь в этом. Но «кулумумкин!» — «все может быть!». Именно в этом случае я желаю старым разбойничьим бандам всего наилучшего в деле защиты своих гнезд.