Раев Марк - Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи

12

Существование этого симбиоза не мешало политическому подчинению Церкви государству (особенно после смещения в 1666 году Патриарха Никона). Но несомненно, что Московское государство - то есть его государя, царя, - невозможно себе представить вне церковных рамок, в стороне от церковной иерархии и, прежде всего, Патриарха. В отличие от Западной и Центральной Европы (даже до эпохи Реформации), где постоянно сохранялась напряженность в отношениях между обществом и Церковью, религиозными нормами и мирским правом, в Московском государстве Церковь в одно и то же время давала культуре фундамент, а нации - принцип самоопределения. Царь и его подданные сами себя определяли через принадлежность к Русской Православной Церкви, и ее предписания играли роль идеологии в самом современном смысле слова. Не удивительно, что любой конфликт, касающийся ритуалов и предписаний Церкви, любая попытка усомниться в них глубоко отражались на общественной и культурной жизни страны и подвергали прямой опасности чувство национального самосознания и духовное единство московского общества. Именно это произошло при расколе, к которому мы вернемся ниже. Симбиоз Церкви и государства проявляется прежде всего в активном участии Патриарха и других членов церковной иерархии во всех общественных событиях жизни царя и страны. В праздновании крещения и совершеннолетия царских детей, свадьбах и похоронах и, само собой разумеется, в венчании на царство политические и духовные власти участвовали наравне (порядок местничества, установленный традицией, давал Патриарху первенство перед всеми остальными, за исключением самого царя). Важные законодательные акты и обращения к народу составлялись от имени царя (после совещания с боярами) и Патриарха (с согласия церковного Собора).

13

Эти ритуалы присущи всем традиционным монархиям, опирающимся на Божественное право, и, кроме отголосков византийского церемониала, они ничем нас удивить не могут. Но надо все же подчеркнуть активную и равноправную роль, которую играли Патриарх и Церковь в самом законодательном процессе.

При сравнении с Западом XVII века поражает один факт: в некоторых административных и общественных актах не проводится различие между долей духовного и долей мирского. Так, например, проведение религиозных церемоний ради защиты областей, которым грозят эпидемии или падеж скота, либо ради того, чтобы снискать Божью милость во времена недорода и стихийных бедствий, предписывается политическими властями. Эти последние не только приказывают проводить молебны и крестные ходы, но и занимаются их организацией, духовенство же играет лишь роль исполнителя. Так, воеводы обязаны ехать за иконами и раками и нести их во время крестного хода, московские административные власти выбирают и посылают иконы и мощи для выполнения ими общественно полезной службы. В области юриспруденции церковные акты частного права (о мене и продаже) и государственного права (о созыве соборов, о дисциплине духовенства, указы, касающиеся богослужений и исходящие от Патриарха и митрополитов) обладают тем же статусом, что и царские. Они объявляются и распространяются таким же образом, как и документы мирской власти, и включаются в своды законов и законодательных актов наравне с указами царя и Боярской Думы. Это следует подчеркнуть, так как эти аспекты симбиоза Церкви и государства исчезнут в первые годы царствования Петра Великого; с этого времени законодательные акты приобретут строго светскую форму и характер, даже когда будут касаться церковных дел.

14

ПРАВО ЦАРЯ НА ПРЕСТОЛ

По византийскому образцу, царь, как и Патриарх, является лицом духовным. Он выполняет священническую функцию в некоторых церковных ритуалах. Кроме того, легитимность царя проистекает как из его священнической роли, так и из того, что с тех пор, как турки захватили Константинополь, он остается единственным независимым православным государем. Несомненно, концепция единства и практика непрерывного престолонаследия правящей династии - понятия отчасти скандинавского происхождения, а отчасти заимствованные у ханов Золотой Орды, - сыграли главную роль в формировании характера самодержавной власти московских государей. Но верно и то, что в народной традиции и официальной мифологии важнейшим движущим элементом стала легитимность царя, основанная на передаче ему римско-византийского наследства (Москва -третий Рим) и на концепции божественной природы его власти. Не удивительно, что царь был лицом, к которому приближались лишь с благоговением и восхищением; и, словно чтобы подчеркнуть эту божественную природу, царь очень редко появлялся перед народом, почти исключительно по случаю религиозных церемоний и событий. Таким образом, как царь, так и его семья и двор были отделены, можно даже сказать, отрезаны от общества и столицы (не говоря уже о том, что он очень редко появлялся в провинции, вне Кремля, и то только при паломничестве, посещении соседних монастырей). Московское правительство не знало пышности тех церемоний, окруженных ликованием въездов, триумфальных парадов, которые были неотторжимой чертой общественной жизни абсолютных монархий века барокко в Западной и Центральной Европе. Физическая изолированность

15

царя, отсутствие контактов между двором и повседневной жизнью столицы приводили к куда большему разрыву, чем тот, что существовал между Версалем и Парижем при Людовике XIV, так как, если верить свидетельствам современников, французские придворные жили активной жизнью и при дворе, и в городе . Этим объясняется следующее явление: мы знаем, что придворные царя Алексея Михайловича переняли европейские привычки и моды, в частности польскую одежду и обычай брить бороду; царские дети учились европейским языкам и культуре, в залах Кремля давались театральные представления. Однако ни одно из этих привезенных с Запада новшеств не нашло благоприятного отклика и подражания вне Кремля. Не только потому, что многим эти новшества казались слишком радикальными и шли против традиций и предписаний Церкви, но и потому, что, собственно говоря, из-за разрыва между двором и русским обществом, за пределами цитадели никто их не знал и не видел 2. Западные нововведения, проникавшие в Кремль, почти ничем не отзывались вне его, и роль их в культурном преобразовании страны могла быть лишь очень ограниченной.

Ввиду симбиоза Церкви и государства главной функцией царя было блюсти православие страны и народа. Эта задача определялась во введении к основным законодательным актам и в титуловании государей. Доказательством a contrario значения, придаваемого этой обязанности, может служить указ Петра Великого от 22 декабря 1697 года, который раз и навсегда удалил из титулования все "богословские" формулировки, заменив их просто декларацией своего божественного права на престол: "Мы, Божией милостью, император и самодержец всероссийский..."