Раев Марк - Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи

РАЗЛИЧНЫЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ НА РЕВОЛЮЦИИ 1905 и 1917 гг.

Относительная временная близость событий и большое количество сохранившихся документов позволяют установить подробную хронологию. Ими же объясняется разнообразие толкований. Эти толкования отражают, само собой разумеется, различные подходы к назреванию событий, формированию течений и жестокой развязке в революциях 1905 и 1917 годов. Эта развязка неизбежно заставила рассматривать происшедшее телеологически, причем положительный или отрицательный знак телеология получает в зависимости от политических и идеологических взглядов историка. Историки предреволюционного периода, вынося суждение о революции 1917 года и ее последствиях, идут по пути, аналогичному пути французских историков, писавших о революции 1789 года, - естественно, не в отношении фактов и их конкретного толкования, а в общей динамике мысли.

Не стоит задерживаться на консервативно-монархической историографии. Для нее все просто: Россия пользовалась растущими благами быстрого прогресса почти во всех областях благодаря тому, что народ и правительство сохранили нетронутыми принципы и традиции

210

монархии, патриотизма и религиозности. Революция -несчастный случай, который был спровоцирован заговором врагов России - как внешних, так и внутренних, -подорвавшим социальные структуры и развратившим дух и душу народа.

Либеральная историография, со своей стороны, дала "оптимистическое" истолкование этой эпохи. Согласно этому толкованию, быстрые социально-экономические перемены превратили бы Россию в конституционно-демократическую, индустриальную и процветающую страну, если бы они шли своим естественным ходом и если бы не вмешалась злополучная Первая мировая война.

Радикально-социалистические историки, напротив, уверены в том, что глубокие перемены ни в коем случае не могли привести Россию к свободе и процветанию, даже если бы не было Первой мировой войны или если бы Россия осталась нейтральной. По их мнению, естественная эволюция, благоприятная для тех тенденций, которые отмечены и либералами, была заблокирована. Отчасти это произошло в силу имманентной динамики капиталистического и империалистического мира, отчасти - в силу неспособности правящих классов понять эту динамику и, наконец, ввиду существования самодержавия, остававшегося анахроническим, несмотря на отдельные псевдоконституционные уступки. Некоторые либералы тоже считают этот последний фактор самым важным. Они приписывают ответственность за революцию имперскому режиму, который не сумел или не захотел допустить активное участие здоровых и прогрессивных элементов страны в политической жизни.

211

Эти два вида историографии, несомненно, расчистили почву и заложили солидные основы. Они стимулировали размышления и дискуссии, осветили не только фактическую сторону событи, но и многочисленные интеллектуальные и методологические грани, необходимые для понимания того времени. Однако не вызывает сомнения, что взгляд этих историков - как "оптимистов", так и "пессимистов" - недостаточно широк. Прежде всего, их соображения и анализ касаются только периода до 1917 года (как часть французской историографии останавливается на 1789-м). Следовательно, у них выборочный, ограниченный взгляд на рассматриваемые ими глубокие тенденции. Во-вторых, они не учитывают других возможных вариантов динамики преобразований, что заставляет их обвинять исключительно историческую случайность - будь то Первая мировая война или влияние на императора его окружения. Вопрос заключается не только в том, способна ли была начатая в 1861 году эволюция избежать того, что произошло в 1917-м. Вопрос еще и в понимании динамического процесса в его полноте, с рассмотрением различных возможных вариантов хода событий 1.

Со своей стороны, советская историография представляет не больше интереса, чем консервативно-монархическая: революция здесь предопределена существовавшим соотношением сил и непреложными законами - и сама победа большевизма становится оправданием такого анализа. Советская историография интересна только тем, что возбудила любопытство западных историков и побудила их к исследованиям. Эти историки - в первую очередь, американские, в целом положительно относящиеся к большевистской революции, - смотрят на события со стороны; они обладают достаточным рассудком и интеллектуальной свободой, чтобы не следовать за упрощениями, навязываемыми советской правоверностью.

212

Отыскивая глубокие причины, предопределившие революцию 1917 года, они не упускают из виду ни политических событий, ни культурных и административных факторов, которые могли повлиять на неизбежную, по их мнению, развязку. Этот историографический подход родился недавно, результаты предпринятых архивных разысканий еще не полностью опубликованы. Тем не менее, основываясь на предварительных публикациях, можно заметить, что вмешательство правительственного аппарата и реакция некоторых слоев общества (в частности, дворянства и торгово-промышленной буржуазии) были сложными и многообразными, а следовательно, возможных вариантов дальнейшего развития было больше. Было бы совсем не удивительно (и такое случилось бы не впервые), если бы, по иронии судьбы, историки, начинавшие с уверенности в том, что большевистская революция была неизбежна в силу непреложных исторических законов, пришли - при условии интеллектуальной честности и профессиональной компетентности - к признанию других причин и иных возможностей. Как бы то ни было, они расчистили почву и были первопроходцами социально-политического анализа, который позволяет уточнить характер отношений между государством и гражданским обществом. Это последнее в России стояло только на пути формирования, и надо попытаться выявить его структуру и его отношения с духовными и интеллектуальными факторами, которые тоже нуждаются в новых исследованиях. Особенно важно, что такая программа исторических исследований и размышлений заставляет нас пересмотреть этот период в рамках присущих ему понятий, приняв за точку отсчета восприятие этой эпохи современниками. Речь идет не о том, чтобы оставить в стороне события 1917 года: без них ни суждения о предшествующем периоде, ни его анализ были бы невозможны. Но эти события не должны преподноситься как телеологически предопределенная развязка. Пытаясь провести предварительный анализ и синтез

213

этого периода, мы начнем с краткого хронологического описания основных событий и только затем перейдем к выявлению постоянных и переменных элементов социального, политического и культурного порядка.

ЭПОХА ВЕЛИКИХ РЕФОРМ