Анатолий Григоренко - Откуда пришли славяне

Ну и в Интернет Вы можете найти массу материа­лов о том, что имеется много совершенно не запущен­ных в оборот исторических артефактов по всей Европе, в Британии, в Исландии и даже в Америке. И на них сла­вянские надписи. Для славян руница была вещью обы­денной, потому что широко применялась на практике. Как лапти. Например, были надписи на всякой всячине вплоть до X века и очевидно не только для жрецов. Для герман­цев, живших племенами, пользоваться руницей было меньшей необходимостью. Грамотных было меньше. А потому и отношение к рунице было более трепетное, поэтическое. Для скандинавов, живущих еще на уровне родовых отношений замкнутыми сообществами (саамов, например), руница как способ письма не интересовала вообще, как и само письмо. Оно им было просто особен­но не нужно. Будучи, тем не менее, знакомыми с ней, в их глазах руница становится чем-то сакральным.

Конечно, норманнофильских спекуляций на эту тему много. Их вполне можно убедить в том, что народы от Рейна до Дуная, и от Балтийского моря до Чёрного, которые могли выставлять стотысячные армии и на рав­ных, хотя и с переменным успехом, сражаться с супер­державой того времени, должны были иметь мощную экономику, интегрированную рынком. А, следовательно, и информационной системой, обслуживающей этот ры­нок, то есть письменностью. Да только всё это про­странство они относят к германцам, ассоциируя славян, и то с сомнением, с вантами да антами, которые, конеч­но, были дикими племенами, жившими на деревьях. И, лицемерно недоумевая, спрашивают – "Откуда пришли славяне!!!???".

Самому Одину руны открылись, когда он висел вверх тормашками. Да мало что померещиться от прили­ва крови к голове. Ну не могли же они в своих мифах со­чинить, что письменность им принесли боги-славяне. Руны становятся оберегом. Поэтому, сам факт использо­вания знаков руницы как оберегов и применение её в ма­гии говорит о том, что германо-скандинавские племена массовой грамотностью не обладали. Да и сами поду­майте, люди в Норвегии или в Исландии, которые прак­тически не покидали своих деревень, кому бы они посла­ния писали. Если что-то нужно было сообщить родственнику с другой стороны хутора, то все одно при­шлось бы чапать ногами. И письмо тут уж совсем ни к чему. А детям головы забивать ерундой, когда их нужно было учить охоте и рыбалке, так и совсем было незачем. А что касается того, что славяне гадали на рунах, если вообще вопрос о славянских рунах до конца не закрыт, то откуда сведения как они на них гадали? Магическое же использование рун у германо-скандинавов известно из Эдды и саг.

Не позже 863 г. (времени знаменитого путешествия св. Кирилла в Корсунь, после чего он взялся за изобрете­ние алфавита), в языках славян и прибалтов уже имелся древнейший, устойчивый и совершенно определенный термин "книга". Удивляет здесь только то, что наши отда­ленные предки не использовали с этой целью лексику ближайших культурных народов, которая им, конечно, была знакома: "библио", "манускрипт", "хартия (харатьи с Византией подписывал Олег)", а предпочли словооб­разование от праславянского "кнети", то есть "знать" (Украинское слово – кметливий, что значит сообрази­тельный). Впрочем, упомянутые термины активно при­менялись и применяются в качестве синонимов. Ученые убедительно доказывают родство русского слова "книга" с понятиями, означавшими знание вообще. Выделение его в самостоятельный семасиологический ряд произо­шло, очевидно, в первобытную эпоху. По английски книга – "бук", по немецки – "бух".

И тут в мозги прямо шлёпает: "букварь", "буква". То есть, на германских языках книга – укороченное сло­во "букварь"! Не источник знания, а нечто с буквами. И узнали они понятие "книга" у славян. Правда этимологи пишут, что буква происходит от слова "бук". Слово не­мецкого происхождения, потому что писали на дощеч­ках из бука. Отмечается, что слово это старославянское. То есть, оно было уже тогда, когда на территории ны­нешней Германии жили Ободриты, Руги, лужецкие Сер­бы, Венды. Языки тогда были более схожи, чем сейчас. А потому немецкое слово "бухе" (Buche) близко по зву­чанию со славянским "бук". Слово "буква" по немецки сейчас: Buchstabe. То есть значок из книги. Слово произ­водное от "Книга" и, следовательно, оригинального сло­ва со значением "буква" немцы не знают. А у англичан так и вообще "letter". По английски "бук" – "beech". То есть связь бука с книгой весьма сомнительна.

И здесь ещё раз просматривается какой-то болез­ненный настрой нашей культурной элиты. Историки ли это, лингвисты ли. Корни любого объекта русской или славянской культуры они будут искать в первую очередь у немцев. Скажи им – «лапоть», и они немедленно бро­сятся к немцам искать хоть какую-то зацепку, чтобы вы­вести это слово от немцев.

Вот и Берлин они выводят от немецкого слова «бер», что значит медведь. Такое слово «Ваг» у немцев действительно есть. Но русскому человеку не мешало бы вспомнить, что это и славянское слово. Вспомните «берлога», то есть «лог (лежбище) бера». Медведь зверь опасный. Его боялись и старались называть иносказа­тельно – «ведающий мёд», что бы не накликать беду. Кроме того, Берлин стоит на земле западных славян, по– рабощённых тевтонами. Так что немецкое слово «Бер­лин» (Сравните: тёткин, петькин, кошкин. То же и бер­лин – нечто принадлежащее беру), или славянское – это ещё вопрос.

Ну а о том, что без грамотного населения Руси не­льзя было организовать походы Олега, Игоря и Свято­слава я уже упоминал. Вопрос в другом, почему не сохранились образцы славянской письменности. О том, что за тысячу лет просто всё превратилось в труху ска­зать мало. Почему не переписывали, не сохранялось тоже понятно. Ни князьям, ни церкви это нужно не было. Быстрее наоборот. В дощечках с непонятными надписями церковники видели только нечто бесовское. И с фанатическим рвением уничтожали всё, что было связано с прошлым Руси до крещения. В каждом городе, селе, хуторе разыскивались предметы славянской рели­гии, спрятанные в лесах храмы, запрещались любые обычаи, связанные с уничтожаемой верой. И только как сенсация была находка "Велесовой книги", которую и подделкой признать трудно, но и в реальность её трудно поверить.

А дальше самовластие князей и закабаление кре­стьян, разрушение всерусского рынка и общий упадок политической, экономической и культурной жизни по­степенно привёл к массовой безграмотности населения страны. Дошло до того, что и попы стали безграмотны­ми. Читали требы по памяти. И отчаянно стали сопро­тивляться реформам Никона в семнадцатом веке, потому что учить грамоту было лень, а склонять паству к само­сожжению, вместе с детьми, было нормально. Откуда и появился раскол. Вот они плоды просвещения со сторо­ны церкви и святых апостолов Кирилла и Мефодия. И царь страны, которая Олегу построила 2000 боевых га­лер-амфибий, в восемнадцатом веке поехал лично учить­ся корабельному искусству у тех, которые за тысячу лет до этого учились строить корабли у славян.