Владимир Земцов - Великая армия Наполеона в Бородинском сражении [litres]

Той ночью в палатке Наполеона дежурил генерал-адъютант Ж. Рапп [1510]. Позже события тех дней и ночей, которые предшествовали сражению, сольются в памяти Раппа воедино и обрастут явными неточностями [1511]. Но общее настроение императора Рапп передал, без сомнения, верно. Наполеон спал мало, погруженный в состояние нервного ожидания. Под утро, чтобы согреться, он потребовал пуншу. Испытывая потребность в разговоре и найдя собеседника в лице Раппа, он, размышляя вслух о русском командовании, о трудностях, с которыми столкнулась Великая армия, о том, что «счастье самая настоящая куртизанка», попытался убедить прежде всего самого себя в несомненном успехе предстоящего сражения [1512].

Как Наполеон предполагал действовать утром 6 сентября в случае атаки? Прямых указаний на этот счет нет. Поэтому мы вынуждены обратиться вначале к расположению французских войск в ночь с 5 на 6 сентября, чтобы определить наиболее возможный вариант действий Наполеона. Левый фланг составлял 4-й армейский корпус. Как известно, 5 сентября, двигаясь вдоль дороги из с. Грязь, он вышел на пространство в виду с. Бородино. 13-я пехотная дивизия разместилась севернее дороги, ведущей из Грязи, 14-я – южнее, возможно перекрывая саму дорогу. Правый фланг 14-й дивизии был примерно в полукилометре от Большой Смоленской дороги. За порядками пехотных дивизий расположилась пешая и конная Итальянская гвардия, а еще значительно северо-западнее – кавалерийская дивизия Орнано (три легкокавалерийские бригады – 13, 21 и 22-я). Квартира вице-короля в ночь с 5-го на 6-е была в расположении Итальянской гвардии [1513].

Фэн относит к 5 сентября достопамятный эпизод, когда разведка кавалерии Орнано, перейдя, вероятно, р. Войну, приблизилась к впадению Колочи в р. Москву («la riviere de Moscou, la Moskowa!»). Напоив своих лошадей (мы сомневаемся, что они напоили их водой из самой р. Москвы, скорее, из какого-то ее притока), солдаты возвратились к главным силам и поспешили сообщить о своем открытии (Фэн). Предстоящее сражение получило у французов название «Битва при Москве-реке».

Южнее вице-короля, перекрывая Большую Смоленскую дорогу, стала 3-я дивизия Жерара, так и не перейдя Колочь. Только два батальона 7-го легкого полка расположились возле реки для связи с войсками 1-й дивизии, которая была на правом берегу Колочи, занимая часть довольно обширного леса [1514].

Еще днем 5 сентября французы стали сооружать через Колочь временные мосты (с их помощью переправлялись части Компана, а возможно, и Фриана). Поздно вечером и ночью эти мосты, вероятно, укрепили, а также соорудили один-два новых [1515].

Непосредственно вокруг Шевардинского редута располагалась 5-я пехотная дивизия Компана. 2-я дивизия Фриана бивакировала на левом фланге от 5-й, а 4-я Дессэ – на правом, примерно на одной линии [1516]. Корпус Понятовского на всех картах обычно располагают на пространстве между д. Доронино и с. Ельня, помещая его таким образом в тылу с правого фланга трех дивизий 1-го армейского корпуса и кавалерийских корпусов Мюрата. Между тем ход военных действий вечером 5 сентября ясно говорит о том, что польские части действовали к юго-востоку от Шевардинского редута [1517]. Шамбрэ полагал, что правый фланг армии простирался вплоть до Старой Смоленской дороги, а Брандт утверждал, что польская дивизия Княжевича под прикрытием артиллерии вышла на эту дорогу [1518]. По всей видимости, некоторые части польского корпуса действительно примыкали к Старой Смолянке, а польские вольтижеры с 15-м пехотным полком были метрах в пятистах к юго-востоку от Шевардинского редута, возле опушки Утицкого леса. Основные же соединения 5-го корпуса находились где-то юго-западнее Доронинской рощи.

Кавалерийские корпуса Нансути и Монбрёна, вместе с приданной им легкой кавалерией 1-го и 3-го армейских корпусов (за исключением дивизии Пажоля), оставались ночью к юго-западу от Шевардинского редута, в тылу войск Морана, Фриана и Жерара, расположившись, таким образом, по обе стороны Колочи. 4-й кавалерийский корпус Латур-Мобура, вероятно, был где-то между Колоцким монастырем и д. Головиной [1519].

Влево от Новой Смоленской дороги, в кустарнике, были расположены императорские палатки. Пеле уточняет: «Императорские палатки были расположены влево от большой дороги, на округленной возвышенности, саженях в 300 к западу от деревни Валуевой. Гвардия и императорская квартира стали биваком вокруг Валуева». Это подтверждает дневник Вьонне де Марингоне: «Бивакировали на поле боя; гвардия разбила лагерь возле деревни, бывшей в лощине и имея речку перед собой; она была в 3 линиях и на таких дистанциях, чтобы иметь возможность сформировать каре…» [1520]. Возможно, только Легион Вислы (судя по воспоминаниям Брандта) бивакировал отдельно, где-то к востоку от Валуева.

Сзади гвардии – по дороге и вдоль нее – была «масса парков и конвоев». Поздно вечером Наполеон, будучи уже в палатке, отдал приказ о «скорейшем доставлении отставших артиллерийских парков» (Сегюр). По мнению Пеле, артиллерийские резервы могли подойти к фронту только к полудню 6-го [1521].

На некотором расстоянии за гвардией, также вдоль Новой Смоленской дороги (а передовые части – на самом берегу Колочи, у Фомкина) бивакировали войска 3-го армейского корпуса. Еще далее в тылу расположился 8-й корпус Жюно [1522].

Итак, обзор размещения французских корпусов в ночь после Шевардинского боя позволяет предположить, что Наполеон не был до конца готов к началу генерального сражения утром 6 сентября: во-первых, было необходимо подтянуть 3-й и 8-й армейские корпуса, корпус Латур-Мобура, резервную артиллерию и парки, развернуть их; во-вторых, не были ясны намерения противника (Наполеон не мог исключить не только возможность русского отхода, но и возможность русской атаки 6 сентября, особенно с целью вернуть Шевардинский редут). И все же направление главной атаки французской армией русских позиций стало уже определяться. Захватив Шевардинский редут, Наполеон создал условия для давления на левый фланг русских, который не был прикрыт серьезными естественными препятствиями, что, помимо всего, позволяло Наполеону использовать кавалерийские массы. Но для окончательного решения о направлении атаки нужно было удостовериться в безопасности своего левого фланга и провести более детальную рекогносцировку местности.

После того как Наполеон провел в палатке несколько часов, которые были заполнены не только кратким отдыхом, но и выяснением ситуации и отдачей приказов, ранним утром 6 сентября он начал рекогносцировку. Несмотря на «хрестоматийность» этого события, сюжет оказался чрезвычайно запутан. Пеле и Шамбрэ писали о рекогносцировке в общем. Воспоминания Сегюра, Брандта, Раппа, Гриуа, Колачковского и др. также создают весьма размытую картину. Более убедительны свидетельства Деннье, Коленкура, Фэна, Фантена дез Одара и др. Вероятно, опираясь на их свидетельства, Тьер, Тири, Чандлер, Даффи и Кэйт выделяют две рекогносцировки, а Остин – три, но и у этих авторов остается много неясностей и противоречий.