Владимир Земцов - Великая армия Наполеона в Бородинском сражении [litres]

Конечно, отношения между солдатами в полку отнюдь не были идиллическими. Так, прибывшие в полк новобранцы, как правило, проходили разного рода инициации, часто отнюдь не безобидные. В любом случае вновь прибывшие должны были угостить выпивкой своих будущих сослуживцев [750]. Нередко имели место и схватки между двумя солдатами, группами солдат, а то и столкновения «полк на полк» [751]. Хотя командование часто предпочитало закрывать на это глаза, но в случае серьезных инцидентов зачинщиков приходилось наказывать. Вообще же сосуществование «официальных» и «неофициальных» структур было делом достаточно тонким. Иногда командование боролось с «неформальными» социальными структурами в части, а иногда стремилось ими воспользоваться, как, например, своеобразным солдатским самосудом «саватом». Тот, кто был уличен в трусости в бою, получал удары башмаком по ягодицам, теряя тем самым надежду на служебное продвижение и уважение товарищей [752].

Иногда, в условиях военных действий, появлялись своеобразные неформальные ассоциации, или, как их еще называли, «клики» и «клики смельчаков» («cranes» или «loustics»). Это были своего рода содружества «дурных голов и храбрых сердец». Их члены брали на себя обязанность оказывать помощь или поддержку в любых тяжелых обстоятельствах, особенно перед лицом врага. Для того чтобы опознавать друг друга, они делали насечку ножом на первой пуговице первого ряда своей униформы [753]. В условиях отступления из России, но не ранее (!), когда формальные воинские структуры практически стали распадаться, возникли маленькие корпорации под названием «cteries de fricoteurs». Это были группы мародеров, поставившие целью выжить любой ценой, в том числе, и прежде всего, за счет грабежа. «Фрикотеры» жестко следовали принципу не принимать в свои ряды чужаков, относясь ко всем, не состоявшим в банде, как к врагам [754]. Но это будет уже во время страшного отступления… До Бородинского сражения и сразу после него, вплоть до начала грабежей в горящей Москве, опасные для армии и ее духа социальные структуры не играли определяющей роли.

Наполеоновская армия использовала эффективную систему поощрений и наказаний. Это была не просто «дрессировка» человеческого существа. Система поощрения, включая в себя важные элементы социальной защиты, открывала возможности для социального продвижения и изменения общественного статуса. Чтобы по достоинству оценить эти социальные мотивы, руководившие наполеоновским солдатом в битве под Бородином, остановимся на этом вопросе подробнее.

Во-первых, не только для офицеров, но и для рядового и сержантского состава было определено денежное жалованье, которое выплачивалось в соответствии с чином и должностью. Официально рядовой пехоты должен был получать в месяц 9 франков, капрал – 14, сержант – 18, старший сержант – 24, старший унтер-офицер – 48 франков, а, скажем, первый кларнетист в полковом оркестре имел оклад в 100 франков! [755]Для соотнесения с ценами отметим, что баран в те годы стоил 10 франков, башмаки – 4 франка. Денежные выплаты выглядят тем более значительными, что к вышеприведенным размерам жалованья полагались надбавки за выслугу лет, «квартирные», за фураж и пр. Тарифы по денежным выплатам заметно увеличивались во время кампаний [756]. Кроме того, практиковались разовые денежные вознаграждения за проявленную в бою доблесть. Среди трофейных бумаг Великой армии, хранящихся в российских архивах, имеется большое число документов о такого рода денежных премиях после Бородинского сражения. Обычно для «нижних чинов», младших офицеров и чиновников эта сумма составляла от 400 до 500 франков! [757]Были также определены и пенсионные выплаты для солдат-инвалидов и ветеранов. Увечные и престарелые могли полностью содержаться за государственный счет в системе специальных приютов, а ветераны, еще способные служить, могли состоять в полувоенных формированиях, жить в особых лагерях, при этом занимаясь хозяйством. Вдовы и сироты погибших солдат получали (точнее – должны были получать) разовые дотации и ежегодные пенсионные. Сироты имели преимущества при поступлении в лицеи и специальные военные школы [758].

Во-вторых, система денежного поощрения и социальной защиты сочеталась с возможностью для солдата изменить свое социальное положение, прежде всего в рамках самого военного организма. Иерархичность и соперничество – вот что делало армейский организм, по мысли Наполеона, жизнеспособным и динамичным. Хорошо показавший себя и отличавшийся ростом и физической силой солдат мог быть зачислен в элитную гренадерскую роту. Расторопный и смышленый, но имевший небольшой рост, попадал в роту вольтижеров, которая также считалась элитной. В среднем около 8 % рядовых солдат получали капральские и сержантские нашивки [759]. Конечно, далеко не многие могли стать офицерами, и все же… Мы уже останавливались на том, как накануне и после Бородина Наполеон осуществил массовые производства лиц сержантского состава в сублейтенанты. Так, в 17-м линейном полку 7 августа было произведено сразу 15 человек, в 30-м линейном – 7 человек; 9 августа в 19-м линейном – 8; в Дорогобуже 26 августа в 93-м линейном – 5; 2 сентября в Гжатске в 24-м легком – по крайней мере, – 14, в том же полку 23 сентября – 15 человек! [760]В общем, война и сражения открывали возможности для многих солдат.

Конечно, главным препятствием к получению офицерских эполет было отсутствие у выходцев из народных низов образования. Но и здесь были исключения. Брандт вспоминал, как в Смоленске во время смотра полка Легиона Вислы Наполеон распорядился сделать «украшенного орденом сержанта с тремя нашивками на рукаве (имелись в виду нашивки за выслугу лет; три нашивки означали более 20 лет беспорочной службы. – В.З. )» офицером. Услышав со стороны окружавших, что сержант неграмотен, император произнес: «Эти бедные неграмотные солдаты, которых никто не хочет знать, часто бывают прекрасными офицерами» [761].

Но самым желанным для солдата было получение беленького крестика Почетного легиона. Далеко не все награжденные становились «принятыми» в организацию Ордена. Однако как награда орден был универсальным в социальном и национальном плане, и его кавалерами с 1807 г. почти поровну становились как офицеры, так унтер-офицеры и солдаты. Массовые награждения производились после каждого сражения или крупного боя, а нередко и в преддверии сражения. Так, многочисленные награждения были произведены Наполеоном после Смоленска, когда, по словам Сегюра, «нужно было превратить поле битвы в поле триумфа» [762]. 12, 21 и 127-й линейные и 7-й легкий получили 87 крестов. Много было награжденных и в 93-м линейном из корпуса Нея [763]. Позже, уже в Москве, сублейтенант 12-го линейного Ж.М.Ф. Пари писал домой матери о том, что 20 августа император сделал смотр полку, дав 31 крест и произведя многих сержантов в офицеры. Но так как Пари был ранен 17 августа, он не присутствовал на смотре. Однако, догнав полк перед самым Бородинским сражением, он с радостью узнал, что стал суб-лейтенантом и, как раненый офицер, получил от императора 10 наполеондоров [764]. Император, готовя солдат к генеральной баталии, продолжил награждения в Гжатске. 2 сентября император наградил, по меньшей мере, 307 человек! [765]Настоящим потоком белые крестики посыпались уже в Москве, после Бородина. 23 сентября получили желанные награды 106 человек из гвардейской артиллерии, 21 из гвардейского обоза, 10 октября – 41 человек из 25-го линейного, 31 – из 61-го линейного, 28 – из 111-го линейного и т. д. [766]Хотя точное количество награжденных по всей армии за Бородино определить крайне сложно, но очевидно, что оно превосходило размеры подобных массовых награждений, как, например, за Фридланд, когда было вручено рекордное число легионерских крестов (более 600).