Жан Тюлар - Мюрат или Пробуждение нации

Ответственность за это падает на «итальянскую» партию, не сумевшую успешно действовать в городах и деревне из-за отсутствия реальной народной поддержки. Хотя масонские ложи [330] François Collaveri, La Franc-Maçonnerie des Bonaparte , ch. III: « l'Italie ». , видимо, разделились на франкофилов и франкофобов, по крайней мере, три объедине ния не потеряли влияния: адельфи (возвышенные и совершенные мастера), гвельфы и карбонарии. Их деятельность нам известна благодаря исследованию Джона Рата [331] J. Rath, The Provisional Austrian Regime in Lombardy-Venetia, 1814–1815 . . Однако и они не имели возможности серьезно повлиять на развитие событий.

В то же время Бурбоны, чья власть восстановлена в Париже и Мадриде, принялись оспаривать право Мюрата на неаполитанский трон, отнятый у другого представителя этого семейства. В то время как Бернадотту, законно усыновленному в качестве шведского принца-наследника, ничего не грозит, зятю Наполеона в Неаполе приходится явно несладко. С 24 декабря 1814 года Талейран, забыв о том, как некогда вместе с Мюратом интриговал против императора, требует возвращения неаполитанского престола «легитимному монарху». «Необходимо изгнать Мюрата, — утверждает он, — ибо пора вытравить неуважение к законному престолонаследию из всех уголков Европы, если мы не хотим, чтобы Революция продолжала тлеть» [332] R. Lacour-Gayet, Talleyrand , t. II, p. 438. . В действительности Талейран лишь выражает волю Людовика XVIII, крайне враждебно настроенного против Мюрата. Подобная же атака ведется и со стороны alter ego Талейрана, графа де Лабрадор, посланника Испании. Он привлекает всеобщее внимание к опасности, которую представляют отслеженные связи Мюрата с островом Эльба, куда сослан Наполеон. Со своей стороны, Бентинк делает все, чтобы повлиять на решение Кастлрея из министерства иностранных дел: он подталкивает правительство Англии на захват Сицилии, после чего Фердинанд получит взамен владения Мюрата. Смерть Марии-Каролины, скончавшейся как раз в это время, позволила овдовевшему Фердинанду с головой уйти в интриги противников Мюрата.

Каподистрия, советник царя, прибавил свой голос к общему хору, при всяком удобном случае советуя устранить Мюрата из политики: «Он — глава масонов и сторонников итальянской независимости; стоит лишь внимательно прочитать то, что выходит из его лавочки, и вы всегда найдете слова «единство», «независимость», «национальные силы», с помощью которых он пытается привлечь симпатии итальянцев для увеличения числа своих сторонников на полуострове» [333] J.-P. Garnier, Murat, roi de Naples , op. cit ., p. 264. .

На Венском конгрессе, открывшемся для решения судьбы Великой Империи, дела Мюрата сразу пошли из рук вон плохо. Неаполитанский король находит защитников только в самом венском императорском дворце. Тому причиной верность Франца II ранее заключенным договорам, остатки былой нежности Меттерниха к Каролине, но более всего холодный реализм: что получит Вена от реставрации в Неаполе Фердинанда, в то время как Мюрат — уже полностью у нее в руках?

Тщетно зять Наполеона рассыпает уверения в своей доброй воле по отношению к новой парижской власти, вплоть даже — и это свидетельствует о его полной растерянности — до предложения оборонительного союза против Австрии. Доходит до того, что 21 мая 1814 года он пишет Людовику XVIII: «Прошу Ваше Величество принять мои поздравления. Провидение призвало Вас на трон Людовика Святого и Генриха IV. Рожденный французом, я храню в сердце чувства почтения и любви к благородной крови Генриха IV и Святого Людовика». Правда, в то же время он способствует созданию лож, например ложи сторонников независимости в Анконе, чья цель — борьба за освобождение Италии. Он возобновляет отношения с Наполеоном, превратившимся в монарха острова Эльба. Примирению между шурином и зятем способствует Полина. Наполеон быстро понял, какую пользу он может извлечь из дружбы с неаполитанским королем, чье положение выглядит безысходным и кого могут выручить только большие европейские потрясения. Он осторожно сообщает ему о плане возвращения, послав эмиссара Колонну в Неаполь. От Мюрата он ждет, что тот нейтрализует Австрию, доказывая в венском дворце, что у императора мирные намерения, но не забывая пригрозить возможностью марша на Милан. По крайней мере, именно это будет утверждать позднее сам Наполеон. Был ли Колонна 1 марта столь же точен? Его верительные грамоты, датированные 17 февраля 1815 года и сохранившиеся в бумагах семейства Мюрата (под кодом 31 AP 20 334 ), составлены очень расплывчато. В них намекается на «важные и срочные сообщения». «Прошу вас, — пишет Наполеон, отнестись с доверием ко всему, что он скажет вам». Во всяком случае, от угрозы до деяния один шаг, и порывистый неаполитанский король тотчас делает его. Как только Мюрат получает известие об отплытии Наполеона с острова Эльба (а это произошло, видимо, 5 марта), им вновь овладевают мечты об объединении Италии. На слова д'Амброзио, пытавшегося призвать Мюрата к сдержанности в ожидании того, что решит Венский конгресс по поводу Наполеона, он высокомерно отвечал, что итальянцы уже приветствуют его как своего «освободителя». «За нимая своими войсками Италию, я могу очень быстро обосноваться на берегах По, перейти реку, подступить к Венеции, взять ее с ходу, пользуясь неожиданностью, призвать под мои знамена пьемонтцев, утомленных бездарностью своего короля, а также Милан, ставший родиной либеральных идей, венецианцев, еще помнящих о своей былой славе, лигурийцев, с трудом выносящих сардинское владычество, и народы Романьи, воинственные по натуре и способные помочь мне в подобном предприятии» [334] Ibid ., p. 269. . То были иллюзии, возможно, внушенные сторонниками итальянской независимости. Он велит прибить объявления на улицах Рима, стягивает войска в Марке, откуда его еще не вытеснили, спешит с военными приготовлениями, взимает чрезвычайные налоги, назначает Манеса военным губернатором Неаполя и восстанавливает Магеллу, еще одного предводителя националистов, на посту министра полиции.

14 марта он пишет восторженное письмо Наполеону: «С невыразимой радостью узнал я об отплытии Вашего Величества к берегам Империи». И добавляет: «Мне хотелось бы получить некоторые сведения о взаимных передвижениях наших войск в Италии и во Франции». Из этого можно заключить, что, вопреки весьма сомнительным утверждениям Бурьенна или Беллиара [335] Bourrienne, Mémoires , op. cit . t. X, p. 292 et Belliard, Mémoires , t. II; «Ma Mission à Naples». В письме от 16 мая Жозеф предлагает ему взяться за оружие, подобно «каждому французу, хорошему родственнику и человеку, воспитанному Революцией». A. N. 31 AP 20 335. , Наполеон не давал ему точных указаний. Он докладывает императору, что его армия уже в пути и что, вероятнее всего к концу месяца, он выйдет к По. «Именно теперь, — заключает он, — я смогу Вам доказать, как я всегда был Вам предан, и оправдаться в глазах Европы и Ваших собственных, заслужив справедливое мнение обо мне». Через четыре дня, 18-го, он объявляет войну Австрии. Несмотря на настоятельные уговоры Каролины и Галло, разрыв состоялся. Королева дошла до того, что прилюдно обвинила его в безумии: «Разве не достаточно для крестьянина из Керси занимать самый прекрасный из тронов Италии? Так нет, ему бы хотелось владеть всем полуостровом!» [336] Приведено со слов Орлова в работе: A. Espitalier, Napoléon et le roi Murat , op. cit ., p. 490 . Возможно, эта фраза позднее приписана королеве, тем не менее она прекрасно выражает состояние ее духа. 27 марта Мюрат пытается обелить себя перед императором Францем I, хотя его оправдания более походят на обвинительную речь. Как же мог этот государь развязать войну против своего зятя, называть его «уголовным преступником», «достойным публичного преследования», нарушая столь тесные семейные связи в пользу ненавидящих его Бурбонов — и все это тогда, когда нет более причин опасаться Франции, «этой обширной державы, которая встревожила и вооружила против себя всех монархов Европы?» Вдобавок Мюрат заявляет, что вынужден перейти в наступление, дабы опередить заговор великих держав против его престола [337] A. N. 31 AP 20 336. .