Жан Тюлар - Мюрат или Пробуждение нации

Мюрат меж тем продолжает: он рассчитывает во главе 80-тысячного отряда идти ни север Италии; Миоллиса, удерживающего Рим, и Евгения он введет в заблуждение относительно своих истинных намерений, и как только австрийцы появятся у Адидже, станет действовать заодно с ними. В качестве платы за эту интервенцию он требует поддержки его притязаний на неаполитанский престол и присоединение к его землям папских владений.

Если его требования и предложения к фон Миру приведены без искажений, то речь идет о предательстве. Можно лишь с некой гадливостью смотреть на подобную перемену ориентации, и приходится признать, что тут мы уже видим далеко не героя Лейпцига.

По крайней мере, определенно установлено, что в это же время Мюрат вновь связывается с лордом Бентинком. Он более или менее открыто выходит из системы континентальной блокады, предоставив этим залог своей доброй воли. Но на этот раз Бентинк проявляет сдержанность. Он прибегает к тактике проволочек, и из-за этого Мюрат, опасаясь английской высадки, так и не начинает движение к северу.

Со своей стороны, Наполеон делает вид, что не верит предупреждениям Дюрана, пишущего ему, что «все узлы, удерживающие Неаполь в пределах Империи, распускаются один за другим». Император объявляет Евгению, что Мюрат в скором времени пришлет ему подкрепление. Главное — не деморализовать вице-короля. Но тот не обманывается на сей счет. Чтобы прозондировать настроение Мюрата, он посылает к нему неожиданного посланника... Фуше. Последний после потери иллирийской провинции остается без дел, а Наполеон желает любой ценой держать его в удалении от Парижа. Хотя ему все известно об отношениях между Фуше и Мюратом, начиная с Консульства вплоть до интриг 1808 года, он назначает укрывшегося в Болонье Фуше генеральным комиссаром в Италии и поручает ему удержать Мюрата в союзе с Францией: «Надо дать королю почувствовать, как важно, чтобы он с 25 000 человек вышел к По. Вы сообщите об этом также и королеве и предпримете все возможное, чтобы не допустить колебаний в политике этой страны под воздействием лживых посулов Австрии и медового языка Меттерниха» [316] Correspondance de Napoléon I er , op. cit ., № 20 896. . Если Мюрат проявит сдержанность, Фуше должен возвратиться в Турин и ждать дальнейших инструкций.

Герцог Отрантский показывает всем своим видом, что включился в эту игру. Он пишет Мюрату: «Наша судьба, сударь, — какова бы ни была разница в нашем положении — так вот, эта судьба имеет одинаковые основания. Мы обязаны ею Императору. Она покоится на нерушимости его власти» [317] L. Madelin, Fouché , op. cit ., t. II, p. 279. . 30 ноября 1813 года он в Неаполе. Следующий день он проводит с Мюратом и Каролиной и сообщает императору: Мюрат остался верен душой и телом. Если он и намекает англичанам, что действует в их интересах, то лишь для того, чтобы уберечь побережье королевства. Но ни слова о переговорах с Австрией. Не шепнул ли он вслед за де ла Вогийоном на ушко Мюрату, что теперь путь к объединению свободен и в том немалая польза для его правления? Или же довольствовался тем, что принял на веру признание неаполитанского короля в стойкой дружбе? Ситуация, как никогда, благоприятна. Евгений принужден отступить к северу, а Миоллис не может надеяться продержаться в Риме. Австрийцы непопулярны, англичане же не могут вне пределов Сицилии отважиться на крупные операции. Существует пустота, которую необходимо заполнить как можно быстрее. Единственный точно известный совет Фуше: пусть Мюрат не слишком связывает себя обязательствами по отношению к Австрии, ибо это ослабит его позицию. По всей видимости, герцог Отрантский более заботится о будущем Мюрата, нежели о судьбе Наполеона. 17 декабря он покидает Неаполь. Благодаря советам Фуше Мюрат оказывается в центре всех интриг. Ему не перестают повторять, что лишь он один может спасти Италию. Патриоты видят в нем единственного Государя, способного объединить полуостров. Карбонарии, масонские ложи, генералы Леки, Пино и другие всячески стараются его приободрить. Доходит даже до того, что австрийцы объявляют в своих прокламациях, что явились в Италию лишь для того, чтобы освободить ее от французского владычества и «помочь Мюрату создать независимое Итальянское королевство» [318] J. Chavanon et G. Saint-Yves , op. cit ., p. 264. .

Коленкур отправляет Наполеону длинный рапорт: «Если австрийцы берут Милан, переходят По, хотят восстановить папский престол и вновь разделить Италию, Мюрат видит единственное средство им противостоять, но средство, по его мнению, всемогущее: провозгласить объединение Италии и ее независимость. Он думает, что при этом сигнале вся нация вста нет под знамена того, кого Ваше Величество изволит для этого избрать. Ему кажется, что иначе невозможно спасти Италию. Он видит в этом единственное средство сохранить и собственную корону среди волнений, к которым уже примкнули многие в Неаполе» [319] Ibid . .

Итак, древние королевские семейства изгнаны, папа — пленник в Фонтенбло, австрийцы непопулярны, англичане не в состоянии создать плацдарм для будущих наступлений. Наполеон сражается с самой сильной коалицией, когда-либо выступавшей против Франции, — отсюда та пустота, что образовалась в итальянской политике. Один лишь Мюрат, по-видимому, способен заполнить этот вакуум. Вместо того чтобы осаживать его, быть может, Наполеону следовало позволить ему разыграть эту карту, которая могла бы сохранить французское влияние на полуострове?

Пока англичане держатся в стороне (похоже, что лорд Бентинк уже ориентируется на решение, выгодное для Великобритании: Неаполь — Бурбонам, Сицилия — Англии), а Меттерних — он-то почуял опасность — больше не желает довольствоваться нейтралитетом Мюрата, ибо столь независимая позиция делает неаполитанского короля слишком авторитетным в глазах всего полуострова. Необходимо его «скомпрометировать», сделав явными его связи с Австрией — на такую опасность перед своим отъездом уже указывал Фуше. Если Мюрат попадется в эту западню, он потеряет всякий шанс объединить под своим началом Италию, поскольку станет человеком Австрии — страны, ненавидимой на севере полуострова и к тому же не желающей уходить из Милана и Венеции.

Какое-то время Мюрат подумывал о компромиссе. В письме, отправленном в конце ноября (его отыскал Лумброзо), он предлагает Наполеону образовать в Италии два королевства, разделенные рекой По: юг отойдет Мюрату, север останется Евгению. Тогда Италия сможет подняться, изгнать австрийцев и сохранить независимость. Вероятно, Мюрат заручился поддержкой карбонариев. Фуше, все еще правительственный комиссар, пишет Наполеону в том же духе. Однако в Париже Коленкур защищает противоположную точку зрения: он ратует за лоскутную Италию. Объединенный полуостров, объясняет он, станет угрозой интересам Франции: «В Италии 16 миллионов жителей и все преимущества плодородных земель и удачного расположения, благоприятствующего мореходству и торговле. При хорошем управлении численность населения может за одно поколение увеличиться в полтора раза. Если арсеналы, торговля и флот страны вырастут в той же пропорции, она перехватит у Франции торговлю с Левантом, преобладание на Средиземном море и благодаря превосходной позиции, прикрывшись горной цепью и двумя морями, станет первой великой державой юга Европы» [320] Ibid ., p. 267. . Разделение на две части тоже не выход: меж ними фатально неизбежен конфликт, тогда придется выбирать между Мюратом и Евгением. Чтобы избежать их противостояния, пришлось бы создать буферную зону в виде Папских земель. Доводы Коленкура тем легче достигают цели, что император и сам заведомо убежден в чем-то подобном. Он ничего не отвечает на предложения Мюрата, который, однако, посылает ему пожелания всего наилучшего в письме от 21 декабря: «Пусть этот год завершит наши военные несчастья, а наступающий принесет нам более спокойные дни. Сир, я буду Вас любить всю мою жизнь; моя привязанность к Вашему Величеству никогда не будет зависеть от поворотов политики». Письмо было обнаружено и опубликовано в «Историческом и литературном журнале» в 1899 году.