Жан Тюлар - Мюрат или Пробуждение нации

Преследуя австрийцев, Мюрат 28 августа берет в плен еще 6000 человек. К несчастью, 30-го Вандам разбит при Кульме, а Макдональд — у Кацбаха. Однако еще не все потеряно. Опьяненный ржанием лошадей, свистом ядер и звуком горнов, Мюрат забыл все. Он снова только солдат. И какой солдат! Он получает задание задержать Богемскую армию, которой командует Шварценберг, в то время как Наполеон собирается сойтись с Силезской и Северной армиями.

И снова Мюрат проявляет все качества полководца, увлекающего солдат в бой; он непревзойден в атаке, сокрушительными наскоками прорывает вражеские линии обороны, все так же презирает опасность, чем и заслужил славу среди солдат Великой Армии. 6 октября он разметал австрийцев у Вальдкирхена; 10-го разгромил Витгенштейна у Борны и помешал соединению Богемской и Силезской армий. Вынужденный, отступить к Греберну, он 14-го дает одно из самых знаменитых за свою военную карьеру сражений при Либертфольквице. Всякий раз кавалерия творит чудеса. Решающая битва разыгралась у Лейпцига 16, 17 и 18 октября 1813 года. Отчаянные атаки, в которых опять блистает Мюрат, уже не могут изменить судьбу. Измотанная французская армия уступает превосходящему числом противнику. Германия потеряна.

С 19 по 24 октября Мюрат не покидает императора. О чем он думает? Конечно, он исполнил свой долг. Но вечером 16 октября Александр I, наблюдая, как неаполитанский король истребляет эскадроны Палена, наклонился к князю Кариати, чья роль ему известна, и прошептал: «Поистине наш союзник прекрасно скрывает свою игру!» А 22-го около Оллендорфа австрийский эмиссар встречается с Мюратом и предлагает ему немедленно покинуть французскую армию. Может, именно этому требованию подчиняется Мюрат, когда двумя днями позднее объявляет Наполеону под Эрфуртом, что желает вернуться в свое королевство? Искренен ли он, когда оправдывает отъезд необходимостью поддержать вице-короля Евгения, попавшего на севере Италии в затруднительное положение после перехода Баварии в стан врага? И утвердительный, и отрицательный ответ здесь вполне уместен, ибо они не исключают друг друга. Но пока рано говорить о предательстве. Хотя уже велись переговоры с противником, а это немало. В глазах некоторых — даже слишком много. Тем не менее Мюрат еще ни разу не связал себя обещаниями с представителями противной стороны. Он еще ни в чем не навредил Наполеону. Напротив, в последней фазе кампании он сделал гораздо больше, чем император мог от него ожидать. 24 октября 1813 года эти два человека расстаются. Они видят друг друга в последний раз.

31 октября. Мюрат в Милане. Уже австрийская угроза нависла над Северной Италией, в то время как английский флот крейсирует у берегов Сицилии. Сможет ли Франция удержать свое господство на полуострове? Человеческие потери в русской и немецкой кампаниях оказались для Италии очень тяжелыми. В России войска, посланные Евгением, уже к 1 августа 1812 года сократились наполовину. В сражении под Малоярославцем 24 октября было убито не менее 150 офицеров. В финале этой кампании Евгений получил назад 223 из посланных 27 000 солдат. Немецкая кампания оказалась столь же смертоносной: 3000 оставшихся в живых из 28 000 человек. Невосполнимые потери, ибо эти полки, в большинстве своем верные императору, теперь могли бы надежно защитить северную границу Италии. Не забудем, что потери неаполитанцев были не менее сокрушительны, и это очень расстроило Мюрата. Перемену в итальянском общественном мнении также нельзя сбрасывать со счетов. Повсюду говорили о «бесполезной гибели людей на службе иностранных владык». Это обиходное выражение вполне подытоживает сложившиеся на полуострове умонастроения [312] A. Fugier, Napoléon et l'Italie , op. cit ., p. 311. .

Мюрат провел в Милане всего несколько дней, но ему этого хватило, чтобы написать Наполеону письмо, за которое многие потом горячо упрекали его: «Я сделаю все, чтобы поставить под ружье 30 000 человек, но мне нужно положительным образом знать ваши намерения. Прошу Ваше Величество без отлагательства сообщить мне о них. Сейчас не время выжидать либо отвечать уклончиво. Если я двинусь в путь, мне необходимо получить командование над войсками римских владений. А в случае объединения с вице-королем кто возьмет на себя командование?»

В тоне письма скрыта угроза, но сейчас на кон поставлена судьба Италии. К тому же Рим представляется необходимой тыловой базой, в то время как Неаполь слишком удален. Гораздо серьезнее обращенный к Мюрату упрек в том, что он оказывает плохую услугу Евгению, обвиняя его перед Наполеоном в предательстве. Но не является ли Евгений зятем баварского короля, только что покинувшего французский лагерь? Его отступление могло посеять в душе некоторые сомнения. 15 октября Евгений получил от австрийцев предложение сепаратного перемирия при условии, что отойдет с войсками до Тальяменто. Князь Турн-и-Таксис 25 ноября предложил ему даже суверенитет Италии на территориях от Адидже. Евгений сумел с достоинством отвергнуть эти предложения, хотя принять их ему было очень легко, тем более что с потерей Иллирии и отсутствием поддержи со стороны Мюрата его положение становилось особенно щекотливым.

Мюрат повел себя иначе. В Милане он встретился с бывшим любовником Каролины гвардии подполковником герцогом де ла Вогийоном, изгнанным из Неаполя и обосновавшимся в ломбардской столице. Герцог объяснил ему, что, наконец, настал час освободить Италию; один лишь Мюрат способен довести это дело до конца [313] J.-P. Garnier, Murat, roi de Naples , op. cit ., p. 229. . Уже подготовленный своими контактами с итальянской партией, Мюрат легко поддался на уговоры и даже возложил на де ла Вогийона командование неаполитанской дивизией, которой предстояло захватить Римскую область,

Прибыв в Вечный город 3-го, он выкладывает карты на стол. Несмотря на вступление Австрии в войну с Францией, граф фон Мир, представитель Австрии, все еще в Неаполе, где приятно проводит время в обществе Каролины. Мюрат вызывает его к себе. Беседа длится с 10 часов вечера до 4-х утра. Король объясняет, что покинул французскую армию в соответствии с пожеланиями австрийцев: «Мой выбор окончателен, — утверждает он. — Я желаю присоединиться к членам коалиции, защищать их дело, способствовать изгнанию французских войск из Италии. Надеюсь, что мне дадут воспользоваться преимуществом, которые из этого проистекут. Я обещаю прямо и открыто отказаться от связей с Францией. Я готов заключить союз с Австрией и действовать в полном согласии с ее намерениями, при условии, что она во всех случаях поддержит меня и поможет мне добиться необходимых преимуществ» [314] Ibid ., p. 231. .

Цинизм тона не может не удивить. Надо ли приписывать его влиянию Каролины, сразу и без околичностей перешедшей из французского лагеря в австрийский? [315] J. Chavanon et G. Saint-Yves , op. cit ., p. 255.