Федор Гущин - Пленные генералы Российской императорской армии 1914-1917 гг.

Ваш В. Флуг».

Старейший корниловец, полковник М. Н. Левитов, в сборнике статей членов объединения корниловского ударного полка, опубликованном в 1965 г. в Париже и представлявшем собой ответ на книгу И. К. Кириенко, расценил изложенные выше факты как «клевету на генерала Корнилова с использованием провокации офицера враждебной нам тогда армии, с целью дискредитировать наш высший командный состав русской действующей армии» [252]. Опровергая версию Кириенко, полковник Левитов ссылается на материалы для истории корниловского ударного полка, в которых содержались название лагеря, откуда бежал генерал Корнилов, имена соучастников его побега, материалы суда над ними и их освобождения из крепости после войны, свидетельство о награждении чеха Мрняка чешским правительством за помощь в побеге и выступления его в печати и на собраниях с изложением подробностей. Будучи в 1922 г. в Болгарии, полковник Левитов одним из первых получил из Венгрии от своего однополчанина фотографию допроса генерала Корнилова во время его пленения и подтверждение известного побега его из плена. Представляется, что при косвенной помощи генерала М. А. Васильева (речи о прямом сотрудничестве быть не может) австрийские разведывательные структуры пытались скомпрометировать Л. Г. Корнилова, который в 1918 г. был не просто одним из многочисленных русских военачальников, побывавших во вражеском плену, но являлся, на фоне общероссийского развала, символом русского национального возрождения и потенциальным врагом — главой Добровольческой армии, придерживавшейся союзнической ориентации, что не могло не беспокоить австрийцев.

В 1915 г. Россией, Германией и Австро-Венгрией было заключено соглашение, по которому возвращению из плена подлежали те военнослужащие, здоровье которых не позволяло им вернуться на службу [253]. Выше уже отмечалось, что весной 1915 г. в Россию вернулись почти все интернированные с началом войны на территории Германии военачальники. Весной 1916 г. вернулись в Россию, будучи инвалидами, полковники B. C. Заболотный и М. Г. Первушин. Оба, за свои подвиги, через несколько месяцев были произведены в генерал-майоры. Стоит напомнить, что израненные Заболотный и Первушин были подобраны противником прямо на поле боя еще в 1914 г. и провели после этого в плену около полутора лет. Тогда же, в апреле 1916 г., был возвращен в Россию тяжело больной генерал М. И. Чижов [254]. Активную службу после этого он продолжать уже не мог и, после нескольких месяцев нахождения в резерве чинов Минского военного округа, был назначен на тыловую должность начальника запасной бригады [255].

С конца 1916 г. в высших штабах обсуждался вопрос о личном обмене военнопленными офицерами между враждующими державами. В это время через испанскую миссию в Копенгагене были получены прошения генералов Розеншильд фон Паулина и Зелинского об освобождении их из плена путем обмена [256]. На соответствующий запрос отдела по устройству и службе войск ГУГШ был получен ответ из Ставки о том, что исполняющий обязанности начальника штаба Верховного Главнокомандующего генерал от кавалерии В.И. Ромейко- Гурко признал «желательным возвращение из германского плена генерал-лейтенанта Розеншильд фон Паулина в обмен на германского офицера» [257]. Вопрос же об обмене генерала Зелинского был решен отрицательно. Дежурный генерал штаба Верховного Главнокомандующего П. К. Кондзеровский в рапорте на имя и. д. начальника Генерального штаба П. И. Аверьянова писал: «Сообщаю, что раз генерал Зелинский взят в плен полтора года тому назад и только теперь, и то по его личному ходатайству, сообщающего, что нет [ли] препятствий к его обмену, то я полагаю, что само собой ясно, что никакой необходимости нет, и раз это сопряжено с тем, что мы должны пред немцами унижаться или вообще давать им в чем-либо авансы и тому подобное, то не может быть и разговора об обмене» [258]. Подобного рода подход к решению проблемы об облегчении участи военнопленных был чрезвычайно характерен для представителей не только высших штабов, но и российского правительства, боявшихся «унизиться» перед германцами. С середины 1916 г. австро-венгерское правительство направило в российское Министерство иностранных дел ряд ходатайств об обмене австрийских подданных, содержащихся в плену в России, на военнопленных русских офицеров.

В частности, в июле 1916 г. австрийцы предлагали обменять супругов Богуцких («офицер запаса, по-видимому, шпион» — так отмечалось в переписке ГУГШ и Ставки) на отставного генерал-майора И. И. Алмазова, задержанного на территории Австро-Венгрии [259]. Обмен этот был признан нежелательным. Другой, более интересный пример обсуждения вопроса об обмене военнопленных генералов представлен в относящейся к началу 1917 г. переписке упоминавшихся выше дежурного генерала Ставки Кондзеровского и начальника ГУГШ Аверьянова:

Письмо генерал-лейтенанта П. И. Аверьянова от 5 января 1917 г.:

«Милостивый государь Петр Константинович!

Вследствие сношения за № 20924 сообщаю Вашему Превосходительству, что австрийское правительство усиленно ходатайствует об освобождении нами полковника князя Сулковского, не признанного инвалидом, — по-видимому, крайне нужного названному правительству для военных целей. Пользуясь сим, представлялось бы возможным получить взамен на него кого-нибудь из наших генералов или полковников, находящихся в плену в Австрии, освобождение коего могло бы принести нам пользу.

В соответствии с сим, прошу Ваше Превосходительство не отказать меня уведомить, кого из числа… генералов и полковников, находящихся по сведениям Центрального справочного бюро о военнопленных в плену в Австрии, было бы желательно возвратить на родину.

К сему считаю необходимым осведомить Ваше Превосходительство, что бежавший из плена генерал-лейтенант Корнилов ходатайствовал о принятии мер к освобождению находящегося в австрийском плену генерал-лейтенанта Мартынова, каковой генерал и мог бы быть предложен к обмену на полковника князя Сулковского, если бы для сего не был избран кто-либо другой… Прошу принять уверение в совершенном уважении и таковой же преданности Вашего покорного слуги П. Аверьянова» [260].

Ответ генерал-лейтенанта П. К. Кондзеровского от 23 января 1917 г.:

«Милостивый генерал Петр Иванович!

Письмо Ваше от 5 января за № 182 было доложено временно исполняющему должность начальника штаба, который высказал предположение, что австрийское правительство, усиленно ходатайствуя о возвращении полковника князя Сулковского, видимо, согласится даже на обмен его на наших двух военнопленных офицеров.

Так как временно исполняющий должность начальника штаба затруднялся сам указать, кого еще, кроме генерал-лейтенанта Мартынова, желательно освободить, то приказал запросить по сему мнение командира XXV армейского корпуса генерал-лейтенанта Корнилова.