Роберт Круз - За пророка и царя. Ислам и империя в России и Центральной Азии

В начале 1880‐х гг. отношения Ваисова с местными мусульманами и государственными властями ухудшились. Он по-прежнему осуждал упадок религии и в ноябре 1882 г. (в начале 1300 года исламского летоисчисления) даже предрек конец света и наказание «неверных» [512] Kemper M. Sufis und Gelehrte. S. 414–423. . Два года спустя из‐за отказа его последователей платить налоги – и непрерывных доносов от противников из казанских общин мечетей – произошла серьезная стычка с полицией. Ваисов и его последователи забаррикадировались в своем молитвенном доме, а полиция штурмовала его и убила несколько человек.

В 1885 г. выжившие обратились к Александру III за защитой. Они объяснили, что подчиняются только «одной Верховной начальству, а не гражданской власти начальству», потому что «мы не суть татары и православные крестьяне и проч. и проч. и проч., а мы Божий полк суть верноподданные присяжные Бога, Царя, т. е. природные духовные староверского общества». Поэтому они живут лишь «на основании святого Шаригата и согласно святому Отечеству, а не по этому поганому… для антихристических собак проклятому закону». Они просили помощи против местных гражданских властей, которые разрушили их «Императорские Молитвенные Дома» [513] РГИА. Ф. 821. Оп. 133. Д. 508, 14 об. – 15, 16 – 16 об. .

Власти отправили Ваисова в клинику для душевнобольных, но у него остались верные последователи, возможно, тысячи человек. В их числе была его жена, называвшая себя «духовной матерью» движения и «сотрудницей всего мира». В конце 1880‐х гг. она периодически просила казанского губернатора оказать помощь ее семье, предоставив жилище и защитив от «безверных Татар» и полиции. Другие члены «Божьего полка» также просили у царя и губернатора вооруженной охраны для защиты от камней и оскорблений со стороны соседей, «Антихристических собак». В июле 1890 г. просители из восемнадцати домохозяйств села Каршам, верные «старой вере», предупредили, что собираются устроить праздник, а это может вызвать беспорядки, и попросили защиты [514] НАРТ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 7629. Л. 13–14, 34 – 34 об., 71 – 79 об. .

Активисты-единомышленники, взаимодействуя с государством, использовали язык, который одновременно связывал религиозную гетеродоксию с нелояльностью царю и сопрягал местные споры об исламской идентичности с более масштабными дискуссиями в мусульманском мире. В 1881 г. Абдуллатиф Халитов, мусульманский клирик из Симбирской губернии, обратился к министру внутренних дел Михаилу Лорис-Меликову с предупреждением об опасной «секте» в селе. Халитов искал помощи министра против этой секты и «пагубных последствий» ее учения. Окончив обучение в одном или нескольких медресе в 1840‐х гг., Халитов сдал экзамен перед ОМДС, от которого получил разрешение руководить молитвами, учить и отправлять правосудие в соответствии с шариатом. В своем прошении Халитов писал: «сорок лет был муллой, никогда не уклонялся от закона и шариата; также соответственно своему воспитанию не допускал никакого еретического учения, держась веры Мохаммеда в чистоте». В 1862 г. губернские власти разрешили ему построить мечеть и медресе. Но в середине 1870‐х гг. ему пришлось обратиться в ОМДС за помощью в восстановлении ортодоксии в своей деревне, когда некая «секта эбахиэ [ваххабитская] якобы начала совращать «не только простых мужиков», но и «малограмотных мулл» [515] Об этом случае см.: РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 615. Л. 81–91. См. также: Усманова Д. Мусульманское «сектантство». С. 40–41, 164–166. .

Жизнь в селе Беденги с населением около 330 душ на западном берегу Волги перевернулась с ног на голову из‐за последователей «ваххабизма». Когда Халитов выступил против них, они набросились на имама, по его словам, потому что он молился за царя, а их учение запрещало это. Во время столкновения в мечети последователи ваххабитской секты не только оскорбляли Халитова, но и били, и сместили его с должности. Теперь бывший имам апеллировал к министру внутренних дел, чтобы тот во имя «справедливого русского закона» продемонстрировал, что «правота всегда берет верх». Для Халитова «справедливый русский закон» означал полицейское расследование учений ваххабитов и восстановление в должности имама, что позволило бы ему молиться за «Его Императорское Величество» и «Ваше Превосходительство» Лорис-Меликова.

Даже в эпоху Александра III, стремившегося представить монархию воплощением православия и этнической русскости, религиозная гетеродоксия среди неправославных оставалась вопросом политического значения. Несмотря на ряд уступок сектантским группам при Александре II, обвинений Халитова оказалось достаточно, чтобы начать множество расследований религиозной жизни и политических настроений в Беденги. Он гарантировал, что власти свяжут ложные верования с нелояльностью, обвинив своих противников в том, что они нападали на него за защиту молитв за царя. Сам же Халитов демонстрировал свою преданность имперским законам, шариату и царю. Он защитил веру от ереси и принял участие в полезной научной работе, в частности перевел арабоязычный исламский правовой текст, подготовленный профессором Казем-Беком; он также был соавтором публикаций некоего ученого, которого назвал просто Ваисовым.

Халитов не уточнял, какие именно ваххабитские учения привели к тому, что он называл «пагубными последствиями», но добавлял, что один мулла из ОМДС, которому было поручено расследовать обвинения в 1876 г., был его «личный враг». Халитов протестовал против назначения этого муллы Мустаича, который, по его словам, был «самым главным приверженцем Эбахия» и вопреки возражениям Халитова собирал деньги для турок, а затем поехал в Турцию на хадж. Он вернулся в конце 1880 г., по словам Халитова, чтобы собрать больше денег и распространить «это еретическое учение». Из-за «клеветы» на Халитова Мустаичу, автору лишь «одной маленькой брошюры под названием Мухтасари Иман (Краткая вера), которая наполнена самыми разными еретическими учениями с грубым Богохульством», удалось сместить с должности ученого Халитова.

Обвинения, связанные с богохульством и отрицанием царской власти, по-прежнему приводили к вмешательству полиции. Халитов с его стратегией – представлять религиозный спор как политическое преступление – спровоцировал расследование, но в конце концов не смог заставить полицию и «справедливый русский закон» «побудить к благому и отвратить от дурного». Другие, более успешные деятели, смогли изменить условия исламской дискуссии с ее потенциалом порождать широкий спектр множественных исходов. Они перевели ее на бинарный язык ортодоксии и ереси, соответствовавший уже сложившимся убеждениям полиции. В данном случае отсылки к ваххабизму, движению, основанному Мухаммадом Ибн Абд аль-Ваххабом в Аравии XVIII в. с целью очистить ислам от якобы языческих практик, как кажется, не подействовали на чиновников. Но для мусульман того времени это было важным положением, говорившим об исламской ортодоксии и ее отношениях с российским государством. Обвинения в «ваххабизме» в данном случае, по-видимому, служили защитой суфийских практик от их реформистских критиков.