Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

[…] «Однако, встретив отпор, турки отступили. Противник, несмотря на то, что дошёл до рогаток, не смог захватить ни пяди земли и ему пришлось отступать более, чем на сотню шагов. Они укрылись в логе у Прута, где мы не могли нанести им никакого ущерба. В это время прибыл фельдмаршал Шереметев, приказавший одному из офицеров, чтобы гренадёры «выкурили» врага из укрытия. После атаки 80 гренадёров неприятель отошёл ещё на 20–30 шагов, однако, когда гренадёры закончили операцию и стали возвращаться, янычары гнались за ними почти до наших рогаток, но получив несколько пуль и потеряв часть бойцов, снова отступили и спрятались в укрытиях. Так было несколько атак с обоих сторон, в ходе которых генерал Алларт получил пулю в локоть правой руки. Лишившись, таким образом, возможности держать оружие, он сдал команду генерал-лейтенанту фон дер Остену, сам же направился к царю. Гренадёры и Казанский полк, потеряв много солдат, попросили заменить их другими подразделениями. Генерал понимал, что противник обязательно снова нападёт с того же фланга. В том же месте очень серьёзное ранение в тот день получил и генерал граф Волконский».

Эти три или четыре приступа янычар являются самыми основными боями за время Прутского похода. Все налёты 19 и 20 июля проходили по одной тактике. К вечеру 20 июля атаки янычар сильно ослабили русское войско. Янычарам даже казалось, что у русских больше не осталось частей, способных к отпору. Но дальнейшие события показали другое: у противника ещё оставались боеспособные солдаты, достойно и деятельно отражавшие натиск.

[…] Всё это, несомненно, оказало на османов сильное действие. Даже у самых уверенных в успехе пробудился страх. Стало ясно, что неприятель не сломился после атак янычар и прочих воинов. Все поняли основную ошибку: укрывшегося за валами и пушками врага можно разбить только с помощью фортификации и артиллерии.

Начальство укрыло янычар и остальную пехоту за земляными укреплениями. 20 июля русские понесли серьёзные потери, а к ночи — потерпели поражение.

Место на берегу Прута, на котором турки окружили русское войско, зовётся Берёзовой равниной. 20 июля, после полудня, часов с двух дня, возвышенности по правую сторону этой равнины были заняты татарскими и османскими всадниками, а дорога на Яссы после урочища Пагунлук была перекрыта татарами. В то время, как янычары часов до семи атаковали, остальные турецкие войска постепенно подходили к месту сражения. После прекращения атак янычары стали отсыпать укрепления, а отставшие турецкие части только-только прибывали. С каждым часом турецкое войско, окружившее русских, увеличивалось и усиливалось. Сзади подходили всё новые силы, приносившие всё больше боеприпасов.

Османское командование в срочном порядке приказало готовить батареи и боеприпасы. К отбою (часам к десяти) прибыли три фуры со снарядами и лопатами, а немного позже — ещё семь пушек, которые сразу же были направлены в распоряжение командира. Пушки были тут же установлены и с них был открыт огонь по русским. Стоит отметить, что огонь начался только после намаза. И если до этого русские орудия громили позиции турок, то теперь ситуация изменилась и русский лагерь оказался накрыт турецким огнём.

[…] С каждой минутой успех склонялся к туркам. К полуночи немного позади янычар, уже стояло 250 пушек, а ближе к излучине Прута установлены деревянные платформы, на которые поставили тяжёлые и лёгкие пушки. Благодаря напряжённой работе, к утру русский лагерь уже обстреливался со всех сторон. Однако самые тяжёлые орудия, — по словам Ахмеда, их было семь — ещё не прибыли. Каждую из них везли по 36 пар буйволов, однако из-за жары животные двигались очень медленно и эти орудия так и не прибыли.

В то время, как турки были заняты отсыпкой земляных укреплений и установкой пушек, русские продолжали вести огонь. Пушками они старались помешать работам османов.

Начальник янычар Юсуф-ага всю ночь провёл на позиции рядом с распорядителем артиллерии. Балтаджи Мехмед-паша тоже не спал. В полночь садразам сообщил начальнику янычар, что он бодрствовал. Юсуф-ага ответил: «Кланяюсь в святые ноги моего повелителя. Да не забудет он помолиться о нас и мы останемся невредимыми, не отступим от врага и, даст Аллах, одолеем неверных. Оставаясь в добром здравии и силе, не верьте тем, кто притворяется мусульманином, — таковых сейчас много ) » . Говоря, что среди войска много ненастоящих мусульман и что не стоит им верить, Юсуф-ага хотел сказать, что свита садразама постепенно раскрывает истинное обличье. Зная о том, что верховный везир испытывает страх, он хотел подбодрить его и придать смелости. И конечно же, он понимал, что безуспешные атаки янычар крайне раздосадовали Балтаджи.

[…] Балтаджи Мехмед-паша в эту ночь отлучался из шатра, ходил в расположение войск, безуспешно пытаясь что-либо разузнать.

Хотя русские орудия и не наносили серьёзного ущерба турецким позициям, но периодически их выстрелы бывали успешны. Например, когда командир 48-го соединения Хасан-ага совершал утренний намаз, в его голову попало ядро и он погиб, не успев и вскрикнуть. Ещё одному Хасану-аге, албанцу, командиру 50-го соединения, снесло голову ядром также во время утреннего намаза. Начальник 41-го соединения Хаджи Хюсейин-ага был ранен. А когда его положили на носилки и несли к его шатру, его обе ноги оторвало ядром и он тут же погиб. Не только офицеры, но и множество рядовых воинов было убито и ранено. Точных данных об убитых и изувеченных той ночью не приводит ни один источник. Единственно известно то, что противник не мог беспрепятственно обстреливать позиции.

К ночи, когда положение русского войска становилось всё хуже и хуже, царь и его генералы стали думать о спасении. Пётр Алексеевич сильно нервничал. Обычно он умел держать себя в руках, но сейчас он словно сошёл с ума. Он не знал, что делать. Два раза за ночь генералы собирались на военный совет и докладывали о положении дел. Они наперебой давали советы. Царь решил готовить атаку на турецкие батареи и с помощью солдат захватить турецкие пушки. При успехе такой операции утром можно было бы начать общую атаку всей Русской армии на турок. С другой стороны, царь думал и о том, чтобы любой ценой прорваться сквозь турецкие войска и бежать в Трансильванию. Если бы Петру Алексеевичу удалось бежать вместе с войском в Трансильванию, то остальное было бы просто: из России пришли бы новые войска, которые бы их спасли. Однако такие смеху подобные планы больше походили на беспочвенные мечты и были невозможны в связи с тяжёлым положением русского войска. У русских не было возможности ни захватить турецкие пушки, ни напасть утром всей армией.