Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

В ночь с 9 на 10 июля 1711 г. Пётр I отменил нападение, которое могло увенчаться победой и ушёл в глухую защиту, хотя можно было предвидеть, что положение будет только ухудшаться. По какой причине главнокомандующий сдал инициативу туркам? Ведь можно было предвидеть, что оборона в окружении грозит капитуляцией [469] «Но, несмотря на то, что было принято такое спешное решение [об атаке] и последовали необходимые для этого распоряжения, Его Царское Величество отменил его по причинам, ему одному известным» — так, отказываясь критиковать царя, лаконично записал Алларт. . Может быть, Пётр I не надеялся на утомлённую армию, которая трое суток вела бой без отдыха? Может быть, его тревожила поголоска, что «двухсоттысячное» исламское войско возглавляет Карл XII [470] Пётр I был хорошо знаком с военным даром своего шведского «учителя» и у него не было уверенности, что «лев севера» остался под Бендерами. «На другой стороне реки и вокруг нас стояли крымские татары, среди которых свой лагерь разбил шведский король, наблюдая за действиями нашей армии» — писал П. Г. Брюс. [ Bruce P. H. ] Des Herrn Peter Heinrich Bruce… Nachrichten… S. 49. ?

Вспоминая решение начать переговоры с противником, Пётр I после 1715 г. оправдывался, что преследовать янычар было нельзя, так как не успели окопать обоз и ворвавшаяся конница врага могла бы уничтожить «пропитание, которого и так мало было». А русский успех будто бы привёл даже к худшему: «Дальнее захождение без магазеинов и людство неприятеля… крайнею б беду принесло. Правда, что зело бедствен сей случай был и печален, но ежели б получили викторию над неприятелем, тогда б ещё далее зашли… и тако без сомнения злее б было» [471] В этой фразе царь вычеркнул слова: «едва б не последовало, как шведов при По[лтаве]». ГСВ. Вып. 1. С. 176, 372–374. . Такое оправдание принять нельзя — после победы можно было бы не идти на юг, а уходить на север!

Скорее всего, Пётр I учёл перемену обстановки в ночь на 10 июля. Турки быстро усиливали контрвалационные укрепления (шанцы) и продолжали подтягивать орудия.

Ночью с обеих сторон раздавались нечастые залпы. Рассвет 10 июля на широте Станилешты начинается в примерно три утра. Из 120 тысяч воинов, собранных для похода [472] Водарский Я. Е. Загадки Прутского похода… С. 96, 207. Р. Саттон писал о 118 400 человеках, из них янычар, в том числе из Египта — 23 000, сипахов — 20 000, пехоты из Румелии с албанцами и босняками — 20 000, пушкарей — 7000, войск из Анатолии и Румелии — 36 000. Satton R. The Despetchts… P. 28; Орешкова С. Ф. Русско-турецкие отношения… С. 94, 123. П. П. Дезальер давал численность в 121 685, П. А. Толстой — 119 665 человек. К блокаде подключилось и 15–20 (20–30) тысяч татар, до 7 тысяч запорожцев, и до 3 тысяч поляков Ю. Потоцкого. Tengberg E. Från Poltawa till Bender… S. 143. П. П. Шафиров преувеличивал число татар до 70 тысяч, Р. Саттон давал численность — 50 тысяч, Ла Мотрей — 30–35 тысяч. Очевидцев всегда впечатляло то, что если 10 000 татар стоят лагерем, то их нельзя обозреть, а если 50 000–80 000, то они раскидываются на четыре-шесть миль. [ Weismantell E. H. ] E. H. Weismantel s dagbok… S. 108. , часть османских войск была отправлена в Бендеры, Азов, Браилу, часть оставлена для охраны переправ. К рассвету 10 июля на поле боя было около 100 тысяч турок, до 30–35 тысяч татар, а также до 10 тысяч поляков и запорожцев.

Если в состав войска Балтаджи историки включают нестроевых чинов и нерегулярные отряды крымских татар, поляков и запорожцев, то неправильно не учитывать нестроевых, казаков и молдаван армии Петра I. В целом 38 246 строевым и 8510 нерегулярным служивым царя противостояли втрое большие силы противника [473] После Прутского сражения, в середине июля 1711 г., когда в Яссах распределяли провиант, нижних чинов с унтер-офицерами, заротными, деньщиками и извозчиками насчитали 46 419 человек (Без офицеров и отряда Рённе). «Соображение о раздаче провианта в войска, составленное в половине июля 1711 г.». Мышлаевский А. З. Война с Турциею … С. 291–293. . Такой перевес не был неожиданностью — о нём знали и раньше. Боеспособность армий определяется не численностью, победа, как и поражение, исходит от боевого духа.

После утреннего намаза османское войско подкрепилось съестным и вскоре везде гарцевали всадники в разноцветных одеждах, перемещались аскеры, росли валы и «великий транжамент». На глаз рассыпанные до горизонта люди казались безбрежным морем [474] «Удивительно, что мы не имели ни малейшего представления о такой многочисленной армии, которая состояла, по меньшей мере, из 200 тысяч человек, до тех пор, пока они не попали в поле нашего зрения» — свыше меры писал П. Г. Брюс. По чрезмерной оценке П. П. Шафирова, находившегося с 10 июля в османском лагере, врагов было не меньше двухсот тысяч. ППВ. Т. 11/2. С. 19. Нельзя доверять тогдашней пропаганде, что «соотношение сил между российской и турецко-татарской группировками составляло 38:190 или же 22:270», как считал Д. О. Серов. См. Серов Д. О. Администрация Петра I. М., 2008. С. 114. . Возобновилась артиллерийская дуэль, русский стан был виден как на ладони, сипахи и пехота и наблюдали за перестрелкой.

«Утром 10 (21) июля было обнаружено, что враг окапывается и возводит четыре мощных батареи. Потом неприятель снова пушками и своей пехотой ударил как по этому [выступающему] флангу, так и по обеим сторонам примыкающей к нему нашей линии. Но, несмотря на сильную канонаду, огонь из ружей и чудовищный крик со всех сторон, он напоролся на такое же сопротивление наших. Под конец, он прекратил [атаку] и убрался за свои линии и батареи на прежние позиции и начал опять окапываться. В этой схватке генерал-майор Видман был убит в лоб фальконетной пулей» [475] Hal art L. N. Dagbok… S. 228. Уже 10 июля в турецком лагере (от пленных?) знали, что ранены Алларт, Вейсбах и убит «Вольдемар» (Видман). [ Lagerberg S. ] Sven Lagerbergs dagbok… S. 189. .

Потери среди русских канониров были ничтожны — убито всего четыре (прислуги-фузилёров 14), ранено двое (прислуги — четыре).

Мера подвига — самоотверженность. Проворно развёрнутый солдатами и грамотными офицерами лагерь казался неприступным. Самозабвенный отпор произвёл такое впечатление, что турецкое командование отказалось от дальнейших атак и решило осаждать русский лагерь как крепость, то есть продолжить навесной обстрел с холмов и только после подавления воли противника посылать снова янычар на штурм. «Немалое они имели опасение потому, что их янычаря кругом землёю осыпались и яко в горах засели, чая на себя от наших наступления» [476] РГАДА. Ф. 156. Оп. 1. 1703–1712. Д. 160. Л. 126 об. В составленном позже статейном списке П. П. Шафирова и М. Б. Шереметева тяжесть положения нагнеталась: «И в 10 день поутру рано усмотрено, что неприятельская инфантерья зело сильна и многолюдна безчисленно, и той ночи учинила превеликой транжамент около войск Царского Величества, и поставили пушки. И тако отняли конские кормы, в которых и без того была немалая нужда». ППВ. Т. 11/1. С. 571. .