Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

Историки часто попадают под гипноз источников. В 1724 г. в «Гистории Свейской войны», составленной ради прославления деяний Петра I, давался отличный от дневниковых записей перевод «Истории Алларта», где подчеркивались невозможность прорыва и трагизм окружённого войска, когда лошади якобы «отъедали» хвосты друг у друга: «ни по какому образу мы могли пробитца, понеже наши лошади все измучены, фуража в лагере не было, для того они себе гривы и хвосты отъели, и мало лошадей к службе годных было. Того ради резелюция воспринята трубача к великому везирю послать, и ему об мире объявить». Вся отечественная историография объясняла Прутский мир потерями от обстрела, невозможностью отступать из-за нехватки лошадей, изнурения пехоты, истощения провианта [498] См. например: Бобровский П. О. История лейб-гвардии Преображенского полка 1683–1725. М., 2007. С. 452. Водарский Я. Е. Загадки Прутского похода… С. 108. Также писал и Ж. Н. Моро: «Армия наша не имела провианта; пятый день большая часть офицеров не ела хлеба; не паче солдаты, которые пользуются меньшими удобностями… кони лизали землю и были так изнурены, что когда пришлось употребить их в дело, то не знали, седлать ли, запрягать ли их, или нет». .

Теперь, возможно, жалели, что отказались скашивать хлеб с полей молдаван. Никто из участников сражения 1711 г. не упоминал, что во время сражения армия умирала от голода и жажды . Река была рядом, а для людей была баранина, хотя и нехватало хлеба. Тягловые лошади не превратились в одров, если, начиная с 12 июля, они вытянули из Молдавии всю артиллерию, оставшиеся боеприпасы и медные понтоны. У генералов к тому же, как писал Моро, для лошадей имелись мешки с овсом (возможно, и не только у них).

«Воинская генеральная дума», не имея возможности переубедить самодержца, решила послать от имени Шереметева переговорщика к Мехмеду-паше. «Воинской совет» положил, «чтоб по объявлению Костриотову предложить туркам о мире, а между тем обоз велено здвинуть и частию окопать» [499] Соймонов Ф. И. История Петра Великого… С. 224. .

На валах выставили белый флаг как сигнал к переговорам (но не капитуляции).

Русская сторона прервала сражение при нерешённом результате. Бои 8–10 июля не определили победителя, но обошлись большой кровью «победоносному войску ислама». Зачисление турецкими историками Прутской баталии в разряд «великих турецких побед» — неоправданно. Шафиров вспоминал: «Я говорил… про окружение войск наших, что тогда было ещё то дело со обоих стран в равной мере, и оружие у обоих войск в руках, и в воле обоим странам было бится и мирится, а счастие в руках состояло».

К верховному везиру отправили парламентёра — унтер-офицера гвардии Дмитрия Шепелева с трубачом и посланием фельдмаршала: «Вашему сиятельству известно, что сия война не по желанию Его Царского Величества, как чаем и не по склонности салтанова величества, но по постронним ссорам… Имеете ль склонность, как мы о том имели известие, не допуская до той крайности, сию войну прекратить возобновлением прежнего покоя, которой может быть ко обоих сторон ползе и на добрых кондициях. Буде же к тому склонности не учините, то мы готовы и к другому, и Бог взыщет то кровопролитие на том, кто тому причина» [500] ППВ. Т. 11/1. С. 571. Все переговоры от начала и до конца формально велись от лица Б. П. Шереметева. . Текст послания был достойным. Более того, слова «как мы о том имели известие», намекали, что турки первыми запрашивали мир через английского и голландского послов и Кастриота.

Уверенности, что противник согласится на переговоры не было. Русский отпор 8–9–10 июля был так сокрушителен, а османские потери так велики, что нежданное предложение было сочтено военной хитростью. Турецкое командование на появление парламентёра ответило усилением обстрела, продолжавшимся, как писал С. Лагерберг, полтора часа. («Между тем же стрелба от часу более от неприятеля умножалась з батарей, однако ж не гораздо вредила».)

Сколько длилось тягостное ожидание — неясно. Перед опасностью силы могут возрасти и вождь, вдохновив солдат героизмом, поразит врага. Но подавленность царя не исчезла и он направил второе письмо от имени Шереметева.

Это послание уже имело вид просьбы, а в дипломатической практике просящая сторона признаёт свою слабость. «Послали мы сего дня к вашему сиятелству офицера с предложением мирным, но ещё респонсу никакого по се время на то не возприяли. Того ради желаем от вас как наискорейше резолюции, желаете ли оного с нами возобновления мирного, которое мы с вами можем без далнего пролития человеческия крови на полезнейших кондициях учинить. Но буде не желаете, то требуем скорой резолюции, ибо мы с стороны нашей ко обоим [действиям] готовы и принуждены [будем] воспримать крайнюю [меру]. Однако сие предлагаем, щадя человеческого кровопролития. И будем на сие ожидать несколько часов ответу» [501] ППВ. Т. 11/1. С. 571. . Второе послание составлялось в спешке и намекало на уступки при переговорах — «учинить мир на полезнейших кондициях». Вопреки просьбе о «скорой резолюции», русская сторона соглашалась ждать ответа «несколько часов»!

Балтаджи созвал большой совет, на котором, по свидетельству хрониста Мехмеда Рашида, зашла речь о трудном положении турецких войск [502] Семёнова Л. Е. Княжества Валахия и Молдавия… С. 290. . Главными сторонниками примирения были кяхья Осман-ага, янычарский ага Юсуф-паша и всё высшее духовенство. Царь Пётр считался победителем, о его потрясении не знали. Было сочтено, что если русские согласятся вернуть утраченное в 1696 г., то можно дальше не сражаться. Возражали С. Понятовский и Девлет Герай, который предупреждал о лживости «гяуров» и предлагал пленить царя [503] И в августе 1711 г. хан возмущался уступчивостью турок: «Хан… пошёл вон с сердцем и сказал, что де он им и прежде говорил, что от нас обмануты будут». П. П. Шафиров и М. Б. Шереметев — Петру I 19 августа 1711 г. ППВ. Т. 11/2. С. 394. Kurat A. N. Der Prutfeldzug… S. 48–49. Голландский консул в Измире писал в Гаагу: «Везир без опыта, без храбрости и без понимания интересов своего господина и, может быть, будучи ужасно напуган первым огнём московитов (как его обвиняют), принял предложение царя вступить в переговоры на недостойных условиях». Tengberg E. Från Poltawa till Bender… S. 131. . Для них (и Карла XII) главным было отбросить русскую силу от своих границ.

Писатель и памфлетист Даниель Дефо в 1723 г. издал враждебную русской истории книгу, в которой обзывал Петра I «нехристем» и «сибирским медведем» [504] Урнов Д. М. Дефо. М., 1978. С. 215. . Но он же отметил, что Балтаджи, оценив мужество русских, понял, что бой может кончиться его поражением и решил выяснить, нельзя ли воспользоваться сложившимся положением. Напротив, мир пресечет бойню и дальнейшие военные издержки [505] Defое D. An impartial History of the Life and Actions of Peter Alexowitz, the Present Czar of Muscovy. London., 1723. P. 330. .