Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

В августе турки осознали полноценность победы 1711 г. («Зело нынешнею компаниею ободрились»). В Язловце на границе два посланца — турок и татарин «с приязнью» предлагали гетману Л. Поцею, С. Хоментовскому и подольскому воеводе, чтобы Речь Посполитая отошла от короля Августа, а русские больше не появлялись в Польше. Мало того, они призывали ревизовать русско-польский мир 1686 г.: «чтобы Его Царское Величество старыми границами довольствовался… и отнятое у Речи Посполитой назад возвратил» [669] РГАДА. Каб. ПВ. Отд. 2. Оп. 3. Ч. 1. 1711. Кн. 14. Л. 173. Поляки поздравляли посланцев с победой, благодарили за заботу о Польше, предлагали придерживаться Карловицкого мира и проводить Карла XII не дальше Львова, после чего конвой будет польским, ибо «негоже врага посылать чрез сердце Короны Польской». Там же. Л. 177–178. .

В середине августа 1711 г. «всесовершенную власть имевший» везир пресёк связь короля с Германией и шведскими агентами в Стамбуле, убрал оттуда резидента Т. Функа, запретил продавать шведам провиант и приказал арестовывать тех из них, которые будут пробираться в Константинополь. Он же знакомил Шафирова с перехваченными письмами Дезальера к Карлу XII, где писалось, что ничто царём «не будет сдержано». В середине сентября он в восемь раз срезал довольствие короля — с 444 пиастров до 50 пиастров в день [670] Tengberg E. Från Poltawa till Bender…S. 161–162. Канцелярист Иван Небогатов сообщал 28 сентября 1711 Шереметеву, что король просит от Порты 1000 кисетов левков на лошадей, жалованье своим людям, на путевые расходы и на выплату местным заимодавцам. Он, де, король, не поедет, «если только его не умертвят и не повезут его тело, вот тогда он и денег требовать не будет». Фельдмаршал граф Б. П. Шереметев… С. 91–92. . Озабоченные азовским вопросом, турки обещали в Польше «никаких диференций не чинить» и рекомендовали Орлику не заводить ссор с русскими и уйти в Крым. Одновременно Хасан-паша, прибывший с подводами в «Карлополис», безуспешно «с великим криком» пытался выдворить шведского короля [671] 28 сентября «великий промеж турки и шведами крик был; турки приказали им, как шведам так и полякам и запорожцам, чтоб до одного места сбирались и стращают им каторгами того ради, что много от них воровства и грабежу скотине». Фельдмаршал граф Б. П. Шереметев… С. 90. ППВ. Т. 11/2. С. 366–367. РГВИА. Ф. 456. Оп. 1. Д. 13. Л. 86, 91–92. .

Около 13 октября турецкий конвой был распущен. Всплыли варианты высылки поджигателя Турецко-русской войны не через Польшу, где поляки «могут зачать с ним ссоры», а через Трансильванию, через Царьград морем вокруг Европы или даже через Россию, при гарантийных обязательствах русского посольства и киевского губернатора Д. М. Голицына. (Карлу XII и в страшном сне не мог привидеться вояж через страну «варваров»). Пётр I определённо не желал видеть короля в Стамбуле, но был не против путешествия «нашего чудина — брата Карла» через свои земли. В таком случае он предписывал «трактовать его яко монарха и для того его прохождения и при нём шведов изготовить подводы и всякой живности и показать во всём довольство» [672] Фельдмаршал граф Б. П. Шереметев… С. 104–110. 13 июля Пётр был готов предоставить 500 подвод «для проезду его персоны и сущих при нём шведов». ППВ. Т. 11/2. С. 7, 352. .

Перехватывать короля царь не собирался, но 27 ноября 1711 г. наставлял провожать Карла XII до Финляндии окольным путём через Москву, чтобы тот «не задолго мог приехать до кампании будущей (1712 г.) в свою землю». Такого «щастия» не случилось и Пётр I предписал Меншикову как можно скорее слать войска в Померанию, к которым добавятся солдаты из Прутского похода, а также построить в Риге, Пернове и Луге 80 бригантин и прекратить корабельные работы в Воронеже.

Мыслями царь уже целиком был на Балтике: «…хотя с убытком сей мир с одной стороны, аднакож… уже мы вовъсе розвязаны с турской стороны и можем всею силою […] воевать против шведов. Того для въсяким способом старатца, дабы сего лета хоть один какой замок… нарочитой взять (или город, дабы тем основать войну в Померании и датчан привязать)» [673] Пётр I — Г. Ф. Долгорукому 28 июля 1711 г. ППВ. Т. 11/2. С. 41, 43. .

В Речи Посполитой вспыхнула тревога, что турки, оторвав Россию от союза с Польшей, начнут угрожать татарскими вторжениями. Там «зело боялись, что не оставили ль [русские] их вовсе» и просили не посылать Карла XII через Польшу, а русских — не выводить войска, если шведский король всё же пойдёт сквозь их страну [674] Без позволения поляков турки не могли провожать Карла ХII через Польшу. Пётр I — Г. Ф. Долгорукому 7 сентября 1711 г. ППВ. Т. 11/2. С. 121. Пётр I — П. П. Шафирову 14 сентября. Там же. С. 125; Фельдмаршал граф Б. П. Шереметев… С. 80–81. .

Польская оппозиция сочла Прутский мир почти победным для короля Станислава. Потоцкий, взбодрившись тем, что турки не хотят видеть Августа II королём, 1 августа 1711 г. н. ст. призвал соединяться вокруг «Станислава Первого» и заверял, что Порта заставила Москву уйти со всех польских земель и вернуть полякам Правобережную Украину [675] Фельдмаршал граф Б. П. Шереметев… С. 75–76. .

Перейдя Днестр, Шереметев с драгунскими и семью пехотными полками дивизии А. А. Вейде и Л. Н. Алларта остановился у Полонного и Острова, чтобы подстраховать путь «старика Карло Карловича» (так именовал шведского короля В. В. Долгоруков). Фельдмаршал получил право вершения дел с турками «без указу», но боясь попасть впросак, старался застраховаться указами царя, отбывшего для поправки здоровья в Центральную Европу, а потом на свадьбу сына Алексея с принцессой Софией Шарлоттой, которая состоялась 14 октября в Торгау.

Лечение водами мочекаменной болезни государя было успешным, но связь на расстояниях в 1000–1130 км между П. П. Шафировым, Ф. М. Апраксиным в Азове и Петром I в Карлсбаде, катастрофически опаздывала. Шереметев, боясь принять ответственность на себя, страшился объявить туркам сроки ликвидации Каменного Затона и Новобогородицкой крепости и затягивал дело. 18 сентября раздражённый монарх пригрозил фельдмаршалу бесчестием: «ежели впредь так станете глупо делать, то не пеняйте, что на старости обесчещены будете».

В середине августа в Стамбул вернулся из-под Азова ага, сообщивший ответ Ф. М. Апраксина, что меньше, чем за год управиться с вывозом огромного имущества нельзя. Задержку в сдаче Азова Балтаджи «принял в великую злобу и почал с великим сердцем говорить…, что мы миру домогались, когда войсками их окружены и в руках их были, и он не пойдёт до тех мест отсюда, пока не исполнено вовсе будет… и будет де более прежнего войск збирать».

Верховный везир был то «в превеликой печали и опасности от салтанского гнева…, что так слабо поступил в договоре об отдаче Азова», то грозил заложникам стамбульской тюрьмой, или «в куски иссечь» их [676] Стресс и боязнь расправы стала причиной преждевременной смерти Балтаджи в 1712 г. .