Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

Девлет Герай, главной целью которого оставалось обрушение мирного договора, указывал, что все казаки с правобережья Днепра «выгнаны и городы и деревни их разорены и позжены… а новая крепость меж Азовом и Черкаским… будто крепчее Азова будет… и из оной де московские люди могут в 15 дней Азов паки взять».

Через столетия вторя хану, «брутальным сгоном» и безжалостной «депортацией» назвал перевод населения на Гетманщину украинский историк М. Крикун. По умозрительным выкладкам Крикуна, каждый из семи правобережных полков состоял якобы из полутора тысяч человек (как и крупнейший Белоцерковский). Вместе с 10,5 тысячи казаков будто бы жило и 14,5 тысяч «поспольства» (не казаков). Сумму в 25 тысяч он пятикратно увеличил, приняв, что пять человек жило в одном хозяйстве. Цифру в 125 тысяч человек он счёл заниженной. Приняв поверхность, откуда выселялись люди в 35,5 тысячи кв. км и перемножив эту площадь на плотность населения (якобы 5,56 человека на один кв. км), он счел, что высылке должно было подлежать не менее двухсот тысяч украинцев [806] Крикун М. Згiн населення… С. 66, 69, 85. Автор считает, что тогда могла родиться «независимая Украинская держава под протекторатом Порты». Там же. С. 73. Т. Чухлиб повторил, что Правобережье стало пустыней: «по настоянию польского короля и согласно его договоренностям с Россией, состоялось принудительное выселение 200 тысяч (!) жителей казацких полков». Чухлиб Т. Скитание гетмана Мазепы… С. 25. . Автор криводушно раздул свои расчёты и умолчал, что татары с Правобережья в 1711 г. угнали несколько тысяч украинских рабов, что часть казаков бежала с Орликом за Днестр, что немало укрылось от переселения, что лесные массивы и болотистые места не были заселены, а плотность жителей на периферии Речи Посполитой — в Киевском и Брацлавском воеводстве после опустошительной «Руины» не могла составлять пять-шесть человек на квадратный километр. От Киева до почти пустого, всего с двумя пушками Немирова вообще был «пустынный край» [807] Непонятно, как тогда в 1713 г. из «пустынного края» татары угнали до 20 тысяч украинцев. (см. ниже). . Эвакуированное русскими Правобережье с 1712 г. стало полем конфликта поляков, татар, орликовцев и запорожцев.

Воспользовавшись уходом большей части русских войск, Галицию, Малую и Великую Польшу по приказу Карла XII и без согласия Порты «прошил» кавалерийский рейд раввского старосты и полковника шведской службы Я. Грудзинского [808] 14 апреля 1712 г. Юсуф-паша сказал Шафирову, что «тот поступок и салтану и ему и всему народу зело противен и впредь таковое чинить им не позволится и… воевода киевской яко своеволник и разбойник пошёл». РГАДА. Ф. 89. Оп. 1.1712. Д. 6. Л. 241 об. . Начался он 16 марта 1712 г. от молдавских границ из-под Могилёва-Подольского и шёл со 2 мая 1712 г. по маршруту Снятынь-Коломыя-Галич-Дрогобыч-Самбор-Пшемысл и далее на север к Калишу. Рейд должен был пресечь русским путь в Померанию, поднять мятеж в Польше, выйти навстречу шведскому десанту и снова побудить Порту к войне.

С четырёхтысячным отрядом, вооружённым частично трофейным оружием с Прута, были и казаки генерального есаула Ф. И. Мировича и полковника И. Быстрицкого. Поначалу для «усыпления поляков» отряд «просил амнистии», но потом везде стал сеять слух, что султан восстановит на польском троне Лещинского, что следом вдоль Карпат идут Карл XII, Потоцкий и Орлик с 50-ю тысячами османов. Отряд вырос до 15 тысяч конников, разбил недалеко от Познани 1 июня 1712 г. Киевский драгунский полк, следовавший из Риги в Померанию, но восстания так и не поднял. Летом приверженцы Станислава I были разбиты и рассеяны русскими полками, саксонскими драбантами и коронными частями гетмана А. Н. Сенявского. В начале июля 1712 г. они покинули Польшу [809] Подробнее см. Артамонов В. А. Россия и Речь Посполитая… С. 123–126. Из последних польских работ см.: Wagner M . Zagon kawaleryjski Grudzinskiego w 1712 roku // Wojny Pólnocne w XVI–XVIII wieku w czteresetlecie bitwy pod Kirchholmem. Toruń, 2007. S. 209–223. .

Неудачный рейд «бездельника» Грудзинского оказался на руку Карлу XII и польской эмиграции. Основная часть войск царя ушла из Польши в июне 1712 г., но из-за кавалерийского налёта часть русских сил вынуждена была вернуться «для отомщения над теми разбойниками». Русские партии собирали провиант в Польше для войск в Померании, охраняли продовольственные склады, а часть армии в польской части Западной Пруссии готовилась отражать высадку 16-тысячного шведского десанта в Гданьске. (Русские войска покинули Познань, Эльблонг и Торунь только в сентябре-октябре 1712 г.).

16 июля Шафиров заявил, что «бунтовщики поляки и изменники казаки, с которыми несколько и татар, всех от 8 до 10 тысяч» напали у прусской границы на русские войска, «идущие вон из Польши». Верховный везир «подтвердил, что оные воры не будут впущены более в их область, а тех де воров мочно поляком… переловя, посажать на колья… а войскам де Царского Величества в Польше останавливатца […] не для чего… и в дела их польские не мешатца и войска вывесть и ни под каким предлогом кроме силного вступления короля швецкого […] во оную не вводить войск» [810] Конференция русских послов с «крайним везиром» 16 июля 1712 г. РГАДА. Ф. 89 оп 1. 1713. Д. 7а. Л. 558 об. — 565. Юсуф-паша «о сём польском пункте говорил с великою горячестию». Там же. Л. 637. .

Опасение Шафирова, что «поляки своим сумазбродством» навлекут на себя турок, не оправдалось. Порта презирала военную силу Польши, которая есть «отворенные ворота» Для красного словца турки заявляли, что если поляки откажутся пропускать Карла XII, то «матерей их и жён, и детей всех вывезут из Польши» одни татары.

В конце сентября 1712 г. Юсуф-паша в том же тоне сообщал Дезальеру: «Польша будто блядка непостоянная — сегодня одного, а завтра другова любит» [811] Французский посол отвечал, что можно привести её к постоянству: «То де правда, однакож сия блядка ныне обретается в руках некоторого человека, которой может привести оную и зделать постоянную чрез вспоможение, которое воспринимает от своих друзей». РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. 1712. Д. 6. Л. 974. .

Воевать с «Лехистаном» османы не собирались, но считали непреложным очищение её от московских войск, которые, по слухам, стояли в том числе и в Гданьске, где будто бы 20–25 тысяч находятся с царевичем Алексеем. Раздувалась ложь, что царь якобы с 80-ю тысячами войск «заступит путь» Карлу XII.

По поручению шведского короля его резидент Т. Функ обжаловал «зложелательство» русских, но Юсуф-паша ответил, что «государь де его дурак, и для того б он, посланник, не всё по его воле поступал». Скандинавский строптивец «тяжело обходился» османской казне и был уже «всеконечно не в кредите». В июле 1712 г. Юсуф-паша говорил Шафирову, что король «подобен тому человеку, которой посажен на кол и с тоски то за то, то другое хватается, хотя и помощи ни от чего имети не может»; «король де шведцкой сам дурак, да и посланник де его [Т. Функ] такой же дурак». «С того мула уже седло спало (сиречь уже все дела его уничтожены) и естли де сей король сумазбродной ещё будет упрямитца… то зашлют его в такую даль, где он может и исчезнуть, к чему уже де весма салтан склонен». Муфтий, передавая благодарность Шафирову за обещанную погодную дачу, повторял «с клятвою»: король нам «безмерно скучил», пусть царь и поляки разоряют и обирают его как хотят, только бы «изжить того собаку».