Сьюзан Винсент - Волосы. Иллюстрированная история

Интересны и актуальны, особенно в связи с историей о Карле I и его предательской бороде на пароме в Тилбери, результаты проекта «Шекспир и люди королевы», осуществленного в Торонто в 2006 году. Названный в честь елизаветинской театральной труппы «Люди королевы» (Queen’s Men), этот проект следовал, насколько это возможно, оригинальной театральной практике той эпохи. Труппа исполняла три пьесы из репертуара своих исторических предшественников, выступая с этими постановками в театральном турне. Цель проекта состояла в том, чтобы на практике исследовать то, что нам известно о драматургии и сценическом искусстве раннего Нового времени [294] Подробнее о проекте см.: thequeensmen.mcmaster.ca/index.htm (по состоянию на 28 января 2015). . Среди прочего проект предполагал изучение использования париков и накладных бород и усов. На сцене раннего Нового времени они, как мы убедились, являлись бесценными инструментами для быстрого создания внешнего облика героя, что было особенно полезно, учитывая обычную практику чередования ролей, когда один актер играл двух или более персонажей и нуждался в быстрой и эффектной смене костюма. Однако то, что обнаружил проект, перекликается с судьбой Карла и Бекингема: оказалось, что накладные бороды трудно закрепить и, в частности, волосы на верхней губе могли смещаться и закрывать рот актеров, когда они говорили [295] Rycroft. Facial Hair and the Performance of Adult Masculinity. Рp. 225–256. .

Потребность в маскировке способствовала распространению фальшивых бород и за пределами сцены. В ожидании казни в тюрьме Джон Клейвелл (1601–1643), молодой разбойник дворянского происхождения, написал стихотворное отречение от своей неправедной жизни. Якобы пытаясь отговорить любого потенциального молодого злодея от попытки грабежа на большой дороге, он также открывал заинтересованному читателю уловки и повадки криминальной братии, в том числе ношение масок, капюшонов, париков и накладных бород [296] Clavell J. Recantation of an Ill Led Life, 1634 // Pafford J. H. P. John Clavell 1601–43: Highwayman, Author, Lawyer, Doctor. Oxford: Leopard Press, 1993. P. 6. . Другой тому пример — Уильям Сеймур, муж двоюродной сестры Карла I, леди Арабеллы Стюарт, совершивший побег из лондонского Тауэра. Он сделал это, надев одежду возчика, парик и накладную бороду [297] The Letters of Lady Arbella Stuart / Еd. Sara Jayne Steen. New York: Oxford University Press, 1994. P. 69. .

Не вполне ясно то, каким образом желающие могли заполучить фальшивые бороды. Литературный историк Уилл Фишер предполагает, что галантерейщики — или хотя бы некоторые из них — производили, продавали и отдавали их в наем, по крайней мере театральным компаниям [298] Fisher. Materializing Gender. Рp. 85–86. . Когда Уильям Сеймур готовил побег, ему помогал его цирюльник, так что, возможно, именно он предоставил накладную бороду. Любопытная немецкая сатирическая гравюра 1641 года несколько проясняет этот вопрос (ил. 4.7). На гравюре, озаглавленной «Новая галантерея» (Newer Kram Laden), изображена лавка, целиком отданная продаже бород [299] За перевод текста с гравюры я благодарю Алана Даннета. . Несколько чисто выбритых покупателей ожидают своей очереди с выбранным товаром в руках, а в глубине помещения — переворачивая нормативную гендерную маркированность модного потребления как женского занятия — две женщины помогают с примеркой: одна расчесывает только что прикрепленные усы клиента, другая держит зеркало, чтобы он мог на себя полюбоваться. Здесь можно найти бороды и усы на любой вкус, всех цветов и форм. Выставленные на прилавке и свисающие с рейки над ними, они даже пронумерованы, а расшифровка номеров над изображением обыгрывает идею, что для любого персонажа и каждого физического дефекта найдется борода, соответствующая первому и улучшающая второй. Гравюра также ясно указывает на связь растительности на лице со зрелой мужественностью, напоминая читателю, что «разум и волосы не приходят раньше времени» (Daß Witz und Haar / Nicht kompt vor Jahr). В то время как тон и внешний вид этого листка явно карикатурны, чтобы хоть как-то считываться и, конечно, забавлять, сатира должна была метить в легко узнаваемую цель. Гравюра, во-первых, подтверждает разнообразие фасонов бороды того времени; во-вторых, предполагает, что по крайней мере некоторые мужчины прибегали к накладным волосам, будь то из соображений моды, в целях косметического улучшения или ради маскировки; и в-третьих, указывает на существование заведений, или производителей, у которых их можно было приобрести.

Ил. 4.7. Newer Kram Laden (Новая галантерея). 1641. Накладные бороды на все случаи жизни

Однако уже через несколько десятилетий после публикации этого эстампа борода и усы вышли из моды, и, как мы видели в предыдущей главе, в течение долгого XVIII века такие люди, как Пипс, Свифт и Вудфорд, обращали свои силы не на их отращивание, а на их удаление. Бороды вернулись только в середине XIX века. Однако, как станет ясно ниже, их размер и культурная ценность с лихвой компенсировали это долгое отсутствие.

Бороды могут вызывать сильные эмоции. Возможно, потому, что они полностью меняют лицо, — это практика, которая, подобно использованию чадры, может показаться односторонним разрывом общественного договора взаимной видимости, нарушением молчаливого понимания того, что составляет надлежащее внешнее выражение индивидуальности. Как мы видели выше, в 1533 году анонимный переводчик Pro sacerdotum barbis пожаловался, что из‐за своей бороды он неоднократно подвергался нападкам и упрекам. Однако случай с Джозефом Палмером триста лет спустя представляет нам почти неправдоподобно враждебную реакцию на растительность на лице, в основе которой лежит бремя социальных норм и ожесточенная борьба за фундаментальные личные свободы.

В 1830 году Джозеф Палмер переехал в Фичбург, городок в штате Массачусетс [300] Следующие ниже сведения изложены по изданию: Holbrook S. The Beard of Joseph Palmer // The American Scholar. 1944. Vol. 13. No. 4. Pр. 451–458. . Как и его предшественник в эпоху Тюдоров, он шел не в ногу с модой: отпустил бороду, когда большинство подбородков все еще были чисто выбриты. Консервативные жители Новой Англии тут же выразили свое неодобрение: дети бросали в него камни, женщины в знак неодобрения переходили на другую сторону улицы, окна его дома неоднократно разбивались и, наконец, в приходской церкви ему было отказано в причастии. Палмер не поддался запугиваниям и не сбрил свою бороду. В конце концов на него напали четверо мужчин, которые повалили его на землю и попытались побрить насильно. С помощью карманного ножа Палмеру удалось отогнать их, но затем его арестовали за то, что было квалифицировано как «неспровоцированное нападение», и наложили штраф. Он отказался платить и был заключен в окружную тюрьму в Вустере. Палмер — религиозный, смелый и крайне принципиальный мужчина — все равно не отступил. Проведя в тюрьме более года и оставаясь по-прежнему бородачом (ему пришлось отбиваться от попыток тюремщиков и заключенных побрить его насильно), через навещавших его родственников он тайно передавал письма, которые после публикации в прессе привлекли внимание к его судьбе. Скандальное дело и мученическая позиция Палмера в конце концов стали неудобны для властей, и местный шериф попытался освободить его. Однако Палмер, продолжая выражать свое мнение по вопросу личных свобод, отказался покидать тюрьму. Словно заноза в теле властей, Палмер впивался все глубже и привлекал все больше внимания. В конце концов, единственным способом для шерифа и надзирателей избавиться от этого буйного брадолюба оказалось вынести его из тюрьмы вместе со стулом. Впоследствии Палмер подружился с Эмерсоном и Торо, активно участвовал в интеллектуальной жизни Новой Англии и вел кампанию против рабства. Его могила отмечена надгробной плитой, на которой есть и рельефный портрет, и простая эпитафия: «Преследовался за ношение бороды» (ил. 4.8).