Сьюзан Винсент - Волосы. Иллюстрированная история

Ил. 4.15. Немецкая повязка для придания желаемой формы усам. Ее оставили при отступлении, когда австрийские войска заняли позицию немцев во время Первой мировой войны. Она изготовлена из целлулоида, хлопка и кожи, а вырез в форме полукруга помещается под носом владельца

Ил. 4.16. Чайная чашка для усачей

Однако мода на волосы на лице не могла длиться вечно. Она постепенно проявлялась в первые десятилетия XIX века, бурно расцвела с конца 1840‐х годов, а затем исчезла к концу столетия. Первыми в разряд старомодных атрибутов мужчины попали бороды. Несмотря на то что их все еще носили многие взрослые мужчины, молодежь предпочитала сочетать щегольские усы с бритым подбородком. Конец моды на волосатого самца иллюстрируется в миниатюре на страницах справочников по этикету, где приводятся советы для мечтающих добиться более высокого социального положения о том, как выглядеть и вести себя «правильно». В тексте руководства 1887 года заявляется:

Если вы носите усы, нужно приложить усилия, чтобы они были аккуратно подстрижены. Бороды совсем вышли из моды, поэтому нет особых причин, чтобы распространяться о хлопотах, которых они требуют; никому теперь не стоит носить бороду, если только он не является обладателем необычайно уродливого рта и подбородка. Если вы носите усы, они должны быть как можно короче, любое неоправданное излишество в этом направлении придает человеку курьезный и старомодный вид [321] Modern Etiquette in Public and Private. London: Frederick Warne and Co., [c. 1887]. P. 39. .

Как следует из этого короткого отрывка, заветы предыдущего поколения потомки перевернули с ног на голову. Некоторые из тех же самых причин, которые назывались в пользу ношения бороды, теперь использовались для оспаривания этой практики. Борода — это больше не практическое удобство, а проблема; вместо того чтобы служить украшением, она заставляла человека выглядеть странно; вместо мужественности она придавала старомодность. Максимум, на что, предположительно, способны были бороды, — скрывать наиболее тяжелые случаи крайнего уродства. Рациональность теперь требовала, чтобы волосы на лице — признак, роднящий человека с животными, — были выбриты: цивилизация должна была восторжествовать над природой.

Однако основной аргумент против бороды касался гигиены. Поколение кампаний в области здравоохранения, развитие микробной теории и расширение знаний об инфекционных болезнях заставили усомниться в том, что бороды — залог чистоплотности. Вместо этого теперь говорилось, что они служат рассадником микробов и бактерий (ил. 4.17). Этот вопрос стал обсуждаться на страницах медицинских журналов, хотя медицинское мнение, озвученное представителями профессии, которая славилась своими бородами, заметно отставало от модной практики. Например, в 1890‐х годах в British Medical Journal начали обсуждать вопросы гигиены бороды, и большинство корреспондентов постепенно признавали, что волосы на лице могут содержать микробы, но требование, чтобы врачи и хирурги были чисто выбриты, сочли нецелесообразным перфекционизмом, логическим завершением которого было бы удаление ресниц и волос на голове [322] См., например, статьи в British Medical Journal: Beards and Bacteria. 1896. February 1. Р. 295; Beards and Bacilli. 1899. June 10; Beards and Bacilli. 1905. July 15. . В то время как многие врачи (в большей степени в Великобритании, чем в Соединенных Штатах) мешкали, осознание возможной микробной опасности распространялось среди широкой общественности. В 1901 году власти Нью-Йорка рекомендовали, чтобы все молочники были чисто выбриты, чтобы предотвратить туберкулезное заражение молока. Доктор Парк из Нью-Йоркского управления здравоохранения пояснял:

Если молочник носит бороду, существует реальная угроза для молока. Во-первых, молочник может болеть сам. Он может страдать туберкулезом, и высушенная мокрота будет скапливаться на его бороде и падать с нее в молоко <���…> Молочнику приходится наклонять голову над бадьей с молоком, чтобы приблизиться достаточно близко для выполнения своей работы, и вы, несомненно, замечали, что мужчины с длинными бородами имеют привычку поглаживать их движениями книзу. Это приводит к смахиванию любых микробов, которые могут в них находиться. C другой стороны, молочник сам может быть совершенно здоровым, но в то же время накапливать бактерии из пыли стойла. Борода, особенно влажная, может стать идеальным переносчиком микробов, и в случае нечистоплотности мужчины она будет предоставлять им широкие возможности для передачи болезней [323] Vanity, Greed and Hygiene Combine to Banish the Beard // The Atlanta Constitution. 1902. February 23. P. A4. .

Ил. 4.17. Микробная теория гниения. Иллюстрация из сборника статей Джозефа Листера, демонстрирующая бактерии и процессы гниения. Листер (1827–1912) первым ввел практику антисептической хирургии

Эти выводы получили широкое распространение не только среди читателей BMJ, но и среди обычных мужчин и женщин после публикации в ежедневных газетах. По сути такое же сообщение, например, было опубликовано в таких изданиях, как The Atlanta Constitution, The Philadelphia Inquirer, и еще три месяца спустя на другой стороне света, в газете Star в Крайстчерче, Новая Зеландия [324] Cit. ex: The Passing of the Beard // British Medical Journal. 1902. July 26. P. 273. То же см.: Vanity, Greed and Hygiene; Shave Microbe-Infested Beards // The Philadelphia Inquirer. 1902. February 23. P. 2; Danger Found in the Beard // Star (Christchurch, NZ). 1902. May 10. P. 2. . В то время как медицинское мнение разделилось, население в целом, отчасти в результате подобных репортажей, все чаще склонялось к тому, чтобы уравнивать бритье и гигиеничность. На протяжении большей части XX века считалось, что волосы на лице, по крайней мере на стадии щетины, выглядят, ощущаются и действительно являются грязными. Тем не менее важно повторить, что такого рода чувства и убеждения скорее всего датируются более поздним периодом, чем спад моды на бороды, и не являются его причиной. Как и в случае с популярностью волос на лице, общественные дискуссии оправдывали модные тенденции, а не являлись их причиной. Борода была отвергнута модой задолго до того, как наука еще больше демонизировала ее с помощью микробов.

В июне 1925 года в газете New York Herald Tribune вышла рецензия на работы Д. Г. Лоуренса (1885–1930; ил. 4.18) под заглавием «Лоуренс культивирует бороду». Критик Стюарт П. Шерман не только представил публике анализ творчества писателя, но также истолковывал значения его усов и бороды: