Сьюзан Винсент - Волосы. Иллюстрированная история

Еще одной спорной стороной нового налога, и именно она представляет для нас интерес в этой главе, был разобщающий характер меры. Учитывая, что налог был разработан для того, чтобы собрать деньги для финансирования, словами Питта, «справедливой и необходимой войны» [407] Cobbett’s Parliamentary History 31, col. 1308, and Parliamentary Register 40. Р. 476. , некоторые осознавали, что налог принесет не только потенциальный доход, но и возможность для молчаливого, хотя и красноречивого, протеста. Любой, кто выступал против войны Британии с Французской республикой, мог выразить свою позицию, перестав пудрить волосы: от глав правящей партии и оппозиции в парламенте до агитаторов, уклоняющихся от обвинений в подстрекательстве к мятежу. Граф Мойра поднял эту проблему в палате лордов. Возражая против предлагаемого налога, он указал на «различия, которые он вводит в отношении лиц разных партий и политических симпатий». Указывая на современные события во Франции и на прецедент круглоголовых и кавалеров в английской истории, он предупредил, что внешние знаки политических разногласий имеют важное значение в выражении идеологической позиции и что при принятии такого закона парламент предоставит политическим диссидентам «определенный способ опознания тех, кто разделяет их убеждения» [408] Parliamentary Register 42. Р. 449. . Кроме того, четко разграничивая тех, кто мог позволить себе потратить гинею, и тех, кто этого не мог, налог на пудру для волос кардинально политизировал внешность, наглядно демонстрируя различие между богатыми и бедными одним дуновением наполненных пудрой мехов. В такие неспокойные времена некоторые считали закон не только опрометчивым, но и опасным решением, создающим публичную демонстрацию привилегий, которая могла бы спровоцировать жестокую расправу над их обладателями. Как показывает непосредственный контраст между «морскими свинками» и «свинской толпой», их опасения, возможно, были не беспочвенны.

Первым высокопоставленным лицом, воспользовавшимся возможностью для выражения инакомыслия через так кстати подвернувшуюся историю с налогом, был герцог Бедфорд. Либерал и последователь Фокса [409] Имеется в виду Чарльз Джеймс Фокс (1749–1806), британский либеральный политический деятель, ведущий представитель партии вигов, поддержавший Французскую революцию. ( Прим. ред. ) , противостоявший Питту, он не только прекратил пудриться, но и подстригся, что было принято понимать как выражение его «уравнительских» симпатий (ил. 5.13). К сентябрю The Times объявили, что «большинство якобинцев, имеющих уши, обрезали свои волосы» [410] The Times. 1795. September 19. . Четыре месяца спустя либеральная газета Morning Chronicle опубликовала статью в защиту короткой стрижки, которая завершалась списком влиятельных лиц, пожертвовавших своими локонами. К Бедфорду и еще трем герцогам присоединились двадцать девять других титулованных особ и значимых публичных деятелей, остригших волосы. Еще двое названных лиц — один из них политический противник Питта Чарльз Фокс — «не постриглись, но прекратили пользоваться пудрой». За это, заявила сочувствующая радикалам газета, «они заслуживают благодарности своей страны как подавшие пример» [411] Morning Chronicle. 1796. January 6. .

Ил. 5.13. Исаак Крукшенк. Минутный каприз, или выравнивание Бедфорда! 1795. Аристократ герцог Бедфорд отстриг свои длинные волосы, или хвост, так же как и амбициозный сельский житель справа. Хотя работяга носит старомодные бриджи, а герцог — панталоны, полоски на жилете одного и на чулках другого перекликаются и подчеркивают тот факт, что визуальные различия между ними благополучно уравнялись. Подпись также содержит игру слов, отсылающую к достижениям деда этого герцога, 4-го герцога Бедфорда, который руководил осушением обширной заболоченной местности, получившей название Бедфордская равнина (Bedford Level)

Хотя в адрес тех, кто обрезал волосы, полетели насмешки (каламбуры о кастрирующем эффекте отрезания «хвоста», как обычно называли косичку, и шутки о брюнетах, будто они использовали угольную пыль вместо пудры для волос), сторонники политических перемен приняли идею короткой стрижки. На самом деле они осознали ее политический потенциал и воспользовались им. Один поразительный пример этого появился в The Philanthropist, еженедельнике радикального издателя Даниэля Исаака Итона (крещ. 1753–1814). В номере за понедельник, 18 января 1796 года, была опубликована песня под названием «Республиканская стрижка», чья вступительная строфа провозглашала прическу из коротких волос не только мужественной и естественной, но и нравственной, исподволь привлекая восходящую к апостолу Павлу критику длинных волос у мужчин, на которую неоднократно ссылались моралисты XVII века, включая Уильяма Принна [412] I Кор. 11: 14: «Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него». . Далее в песне смело излагалась история политической свободы, от афинских героев до свободолюбивых римлян: «Каждый Брут, каждый Катон — никто из них не был фатом, а все до одного носили республиканские стрижки». В следующем стихе речь шла о Франции и изображался революционный триумф стриженых над деспотичными длинноволосыми тиранами, а затем повествование завершалось Английской гражданской войной. С умолчаниями, не переходя границу открытого подстрекательства, в тексте песни описывается борьба против Карла I и его казнь:

Финальная строфа — объединяющий призыв к действию, который превращает социальный раскол в вопрос о внешности, до такой степени, что простая стрижка означает наступление прекрасного утопического будущего: