Юлий Гессен - Жизнь евреев в России [litres]

Уже в продолжение трех десятилетий евреи селились в Киеве на законном основании; в течение этого времени они завязали разнообразные деловые сношения с прочим населением, обзавелись недвижимой собственностью, и вот, без попытки глубже вникнуть в действительное положение вещей, издается репрессивный закон, которому к тому же придают обратную силу.

Бедный класс не знал, куда направиться. Когда же изгоняемые стали просить об отводе земли в Черниговской губернии, им отказали, так как это не соответствовало правилам о переводе евреев из одной губернии в другую. Отклонено было и ходатайство о разрешении поселиться по крайней мере в одной только части города (на левом берегу реки Лыбедь). Однако вскоре новый губернатор засвидетельствовал, что евреям-собственникам грозит разорение, так как христиане, зная об их вынужденном выселении, назначают по своему произволу цены; с этим согласился и военный губернатор, ввиду чего для этой категории была сделана отсрочка на один год. Конечно, год спустя эти евреи возбудили ходатайство о новой отсрочке; им теперь помогли «политические обстоятельства, в коих евреи могут иногда употребиться с пользою»; генерал-фельдмаршал Сакен признал необходимым совершенно отменить выселение евреев впредь до нового распоряжения; но государь на это не согласился, назначив трехгодичную отсрочку (февраль 1831 г.). Когда же этот срок истек и евреи опять выступили с ходатайством о разрешении им поселиться «особым форштадтом» на берегу Лыбеди, за них заступился киевский военный губернатор генерал-адъютант Левашов.

Ссылаясь на примеры благожелательности правительства к евреям вообще и напоминая слова указа императора Александра I, что беспорядки, происходящие от отдельных евреев, должны прекращаться лишь бдительностью начальства и действием закона, Левашов заявил, что он не находит препятствий к удовлетворению просьбы евреев, признавая оставление евреев в Киеве полезным и в том отношении, что они, при умеренности и простоте жизни, имеют возможность продавать товары гораздо дешевле , так что с их высылкою многие товары и изделия не только вздорожают, но их вовсе нельзя будет иметь; поэтому «нельзя не предпочесть пользы жителей личным выгодам, ожидаемым христианским купечеством от удаления евреев» [73] ВПСЗ, № 6418. Комитет министров в принципе согласился с мнением Левашова и предложил отвести для евреев особое место вблизи Киева, вместе с тем дав евреям новую отсрочку для ликвидации дел в городе. Но император Николай I положил резолюцию: «отсрочить, как предложено, согласен, но отнюдь под Киевом не селиться».

Левашов выступил в защиту евреев и тогда, когда он был приглашен в заседание Департамента законов Государственного совета, рассматривавшего проект Положения о евреях 1835 года; Левашов вновь указал, что как только начали выселять евреев из Киева, всё необходимое как частным лицам, так и казне, вздорожало, из чего легко заключить, что домогательства нескольких купцов-христиан клонились не к сохранению привилегий, никогда не имевших своей силы, но к устранению конкуренции, к введению монополии, «столь же удобной в Киеве при незначительном числе торговых людей, сколь вредной для города и самой казны». Впрочем, зная отношение высшей власти к затронутому вопросу, Левашов готов был бы согласиться на одну лишь меру: постепенно переместить евреев из лучших частей города, в которых они подают иногда повод к неудовольствию своей неопрятностью. Департамент законов признал справедливость доводов Левашова и, хотя ему было известно отрицательное отношение государя к оставлению евреев в Киеве, имел мужество постановить: представить государю соответствующие объяснения. В Государственном совете к этому мнению присоединились 14 членов; прочие же 15 членов не сочли возможным обсуждать вопрос, уже предрешенный высочайшими резолюциями, и благодаря этому положение 1835 года санкционировало запрещение евреям жить в Киеве [74] «Справка к докладу Панчулидзева», с. 33–36. .

Так было покончено с киевскими евреями на бумаге. Но фактически вопрос отнюдь не был разрешен, а только осложнен. Евреи были поголовно удалены, остались, вероятно, лишь немногие. Прошло десять лет, и генерал-губернатор, убедившись, что киевское население нуждается в торгово-промышленной деятельности евреев, счел нужным выступить с ходатайством о том, чтобы доступ в город для временного пребывания, помимо купцов первой и второй гильдий, был разрешен и другим категориям евреев: для привоза жизненных припасов и пассажиров, для сдачи ремесленных произведений. Конечно, это явится нарушением устоев, на которых покоятся законы, запретившие евреям жительство в Киеве. Поэтому чтобы по возможности предотвратить водворение их в городе, столь неугодное купечеству, надо принять особые меры: на заставах евреев будут встречать специально назначенные смотрители и выдавать им срочные билеты; еврея, который проник бы в город без билета или остался бы позже срока, ожидают принудительные общественные работы; для надзора же за временно пребывающими в городе евреями учреждаются два подворья (в Лыбедской и Подольской частях), вне коих евреи не могут находить ночлег.

При таких предупредительных мерах предложение генерал-губернатора было признано приемлемым.

Суетливое движение против евреев в Вильне и Киеве не могло остаться в пределах только этих городов; легкая возможность избавиться от конкурентов была слишком заманчива, чтобы и другие города не попытались освежить запыленные привилегии. Инициативу в этом отношении проявил ревностный президент Каменец-Подольского магистрата: он предложил в 1827 году совершенно удалить евреев из города. Но привилегии Каменец-Подольского были отменены еще в 1797 году императором Павлом I; поэтому губернатор не признал возможным потребовать выселения из города; но вместе с тем он предложил вывести евреев из части, составляющей собственно город, и поселить их в другой, не застроенной местности, – появляться же в запретных частях дозволить евреям лишь днем, «без ночлега». Губернатор полагал, что его проект удовлетворит и евреев, и правительство и послужит даже примером для прочих городов.

Действительно, функционировавший в то время Еврейский комитет из директоров разных департаментов, вырабатывавший тогда положение о евреях, признал, что «для удобнейшего наблюдения за евреями со стороны начальства» должно быть установлено правило, чтобы евреи жили лишь в части города, специально для них предназначенной. Но эта идея не встретила сочувствия. Генерал-губернатор Левашов допустил бы в крайнем случае выселение евреев из Каменец-Подольского, если бы для христиан не оставалось свободного места, – но простора еще достаточно; он согласен и на устройство гетто, как о том его просили киевские евреи, но не следует же выселять всех поголовно евреев (им принадлежит подавляющая часть домов), а лишь тех из них, которые не имеют недвижимой собственности. Но и при этих уступках трезвый администратор не умолчал о том, что, если бы в жителях-христианах возбудить любовь к труду – желание улучшить свое состояние, – они вытеснили бы евреев и без принудительных мер. Отрицательно отнесся к стеснению евреев также министр внутренних дел, мнение которого и одержало победу: евреям было дозволено по-прежнему жить в Каменец-Подольском и водворяться на старых местах; впрочем, строить новые дома допустимо только в определенном районе (1833 г.). Мечта каменец-подольского губернатора об устройстве гетто во всех городах черты оседлости не осуществилась.