Юлий Гессен - Жизнь евреев в России [litres]

Приведя далее статистические данные о торгово-промышленной деятельности евреев, Бунге продолжал:

«Это (торговое) значение было причиною замечаемого неоднократно колебания в правительственных распоряжениях относительно евреев. Неоднократно против евреев предписывались самые крутые меры, и тем не менее меры эти впоследствии отменялись, что происходило, без сомненья, не от слабости Правительства, а по причинам, оправдывавшимся высшими государственными соображениями… Многие из установленных ограничений были отменяемы, так как практика указывала, что эти ограничения дают только повод к злоупотреблениям низших властей, не принося существенной пользы государству… За евреями узаконено было право селиться в деревнях… Постепенно облегчен переход евреев во внутренние губернии… В настоящее время министерство внутренних дел предлагает обращение к противоположному направлению, притом, как уже сказано выше, не в виде общего закона, а в виде отдельных и временных мер, которые, тем не менее, должны отменить многие действующие постановления, изданные законодательным порядком и состоявшиеся на основании особых, без сомнения, весьма важных соображений.

Допуская даже, что оставление евреев в селениях нежелательно и что нежелательно также сохранение за ними права раздробительной торговли питьями в деревнях, нельзя не согласиться, что едва ли было бы удобно сразу установить такие меры, последствием которых было бы неизбежное разорение многих лиц».

Здесь Бунге сослался на новороссийского генерал-губернатора Дондукова-Корсакова, указавшего на то, что выселение евреев вызовет расстройство экономической жизни во всем крае, а также на харьковского генерал-губернатора Святополк-Мирского, выступившего против лишения евреев права торговли питьями, так как, толкая евреев, оставшихся без средств к жизни, на путь обхода закона, эта мера приведет лишь к тому, что «прибавится еще новый вид эксплуататоров (христиан), известных под названием целовальников, заинтересованных в спаивании народа настолько же, насколько и евреи».

«Что касается воспрещения евреям торговли в селениях и изгнания их оттуда по приговорам крестьянских обществ, то подобная мера, – заявил Бунге, – может причинить вред торговле и вызвать громадные убытки, а вместе с тем даст повод к разного рода злоупотреблениям со стороны крестьянских обществ, отдавая в полный произвол еврейское население и открывая, таким образом, широкое поле для взяток, насилий и всякого рода притеснений мирскими властями; составление приговоров крестьянскими обществами об удалении евреев из селений, без сомнения, сопровождаться будет во многих случаях подкупами, попойками и другими безобразиями». К тому же выселение евреев в города может поставить в затруднение не только переселенцев, но и жителей городов; наконец, «настоящая крутая мера несомненно причинит еще большие затруднения для правительства и усложнит в политическом отношении положение государства, создавая массу недовольных лиц не только между евреями, но и между прочим населением, имевшим торговые сношения с ними, и нисколько не содействуя улучшению взаимных отношений евреев с коренным населением, а, напротив, еще более усиливая вражду первых, что, без сомнения, никак нельзя признать целью, к которой должно стремиться правительство».

Вообще же меры, подчеркнул Бунге, которыми изменяются существующие постановления, не могут быть предприняты без рассмотрения их в законодательном порядке; было бы осторожнее, не приступая к рассмотрению мер, предлагаемых графом Игнатьевым, подвергнуть их обсуждению в Государственном совете.

Министр юстиции Д.Набоков, ознакомившись с запиской Бунге, всецело поддержал высказанный в ней взгляд на необходимость следовать установленному законодательному пути.

В заседании Комитета министров граф Игнатьев понял, что записка Бунге разрушила его замыслы, и он пошел на уступки: он отказался от выселения евреев из сел и деревень, заявив, что считает достаточным воспрещение им впредь там водворяться. Этой поправкой были в значительной степени смягчены «Временные правила», так как тяжесть их заключалась, главным образом, в насильственном удалении еврейской массы из уездов, против чего на протяжении восьмидесяти лет многократно высказывались важнейшие администраторы. Но опасаясь, что и это предложение не будет принято, граф Игнатьев, в заключение, в целях воздействия на Комитет министров, заявил, что, по сообщениям генерал-губернаторов, отсрочка в принятии мер против евреев угрожает новыми погромами.

Однако в оценке «Временных правил» Комитет министров во всем согласился с Бунге, подчеркнув при этом, что принятие репрессивных мер по отношению к евреям может быть истолковано массою в том смысле, что правительство отступило пред уличным движением толпы.

Меры, предложенные комитетом Готовцева, были отвергнуты. Однако вместе с тем Комитет министров занялся обсуждением заявления, сделанного графом Игнатьевым, на заседании Комитета министров.

Всё различие между готовцевским проектом, представленным графом Игнатьевым, и его личным заявлением заключалось в том, что предполагавшаяся мера выселения евреев из уездов была заменена запрещением евреям впредь водворяться там. При таких условиях Комитет министров мог бы принять первоначальный проект, сделав в нем соответствующее изменение. Между тем он всецело отверг правила, выработанные комитетом Готовцева, и стал обсуждать заявление графа Игнатьева, как совершенно новое предложение. Этим путем Комитет министров положил резкую грань не столько между мерами, предлагавшимися в обоих случаях, сколько между теми соображениями, которыми они объяснялись. Проект комитета Готовцева обнимал не только «временные меры», но и ту будущую законодательную реформу, органической частью которой они являлись. Заявление же графа Игнатьева в Комитете министров касалось только уже смягченных временных мер, которыми имелось в виду будто предотвратить погромы. Таким образом, отвергнув проект Готовцева, Комитет министров осудил его общую точку зрения на разрешение еврейского вопроса…

Комитет министров, быть может, в виду угрозы графа Игнатьева, что погромы возобновятся, если не будут приняты меры против евреев, согласился на запрещение евреям впредь поселяться в деревнях, так как эта мера не нарушала прав тех, кто там уже жил, а затем ею предотвращался дальнейший наплыв евреев в уезды, что при тогдашних условиях могло бы вызвать возобновление беспорядков.

Комитет министров также принял предложение о том, чтобы евреям сейчас же было запрещено вновь вступать во владение или пользование недвижимым имуществом вне городов и местечек, так как, пока состоится пересмотр законов о евреях, многие евреи, опасаясь возможного запрета, поспешили бы овладеть новыми имениями. Комитет министров одобрил и запрещение евреям производить торговлю в христианские праздники, с тем, однако, чтобы еврейская торговля прекращалась в те дни и в течение того же срока, как христианская, отнюдь не более.