Юлий Гессен - Жизнь евреев в России [litres]

Когда Сенат, основываясь на одной статье в уставе о паспортах, возникшей еще до наступления эпохи реформ [123] Ст. 30 уст. о паспорт, по ирод. 1886 г.; ст. 23 уст. о паспорт, изд. 1890 г. В основание статьи лег, между прочим, закон 5 февраля 1859 г. ВПСЗ № 34128, и. 3. , впервые высказался в этом смысле в 1898 году, было предположено распубликовать его решение во всеобщее сведение, дабы оно имело руководящее значение для будущего (новое стеснение не должно было коснуться лиц, которые уже поселились в Сибири). Но это ограничительное толкование закона встретило сильную критику в комитете министров. Министр финансов С.Ю.Витте указал, что, опираясь на указанную статью, Сенат пытается окончательно разрешить возбужденный вопрос, не приняв во внимание тех общих соображений, которые послужили основанием для предоставления права повсеместного жительства известным категориям евреев. А председатель Департамента гражданских и духовных дел Государственного совета и государственный секретарь отметили, что разъяснение Сената носит по существу законодательный характер, так как представляет собою обширное изъятие из закона. В виду этого, а также некоторых других соображений Комитет министров признал, что вопрос о жительстве евреев в Сибири может быть разрешен только в законодательном порядке, и потому предложил приостановить распубликование ограничительного определения Сената в «Собрании узаконений и распоряжений правительства», что и было высочайше утверждено (11 июля 1899 г.).

Поток ограничительных мероприятий захлестнул и зарубежных евреев. Впервые иностранным евреям было воспрещено водворяться в России в 1824 году – за ними было сохранено право лишь временного пребывания. В 1835 году, в виде изъятия, доступ в губернии черты оседлости получила малочисленная группа крупных фабрикантов и некоторых других лиц; несколько позже приезд во внутренние губернии был предоставлен в исключительных случаях, с особого каждый раз разрешения высших властей, комиссионерам известных фирм. Только в эпоху реформ при императоре Александре II законы об иностранных евреях были смягчены, особенно в отношении евреек из России, вышедших замуж за австрийских евреев, и детей от этих браков, в то время часто заключавшихся. Кроме того, было предоставлено жительство банкирам и главам крупных фирм – повсеместное, а прочим иностранным евреям, на правах подданных Российской империи, – в пределах черты оседлости; во внутренние губернии евреи последней категории допускались лишь со специального разрешения.

Эти правила действовали недолго; начиная с 80-х годов, в связи с общей политикой правительства по отношению к евреям, иностранные евреи стали подвергаться право-ограничениям. Для проживания в черте оседлости отныне следовало каждый раз испрашивать особое разрешение высшей власти, каковое прежде было установлено для внутренних губерний; это же стеснение было распространено и на Царство Польское. А в 1891–1893 годах, в период наибольшего развития системы ограничений, последовали новые стеснения; только представители известных фирм могут приезжать в Россию на срок от трех до шести месяцев без предварительного разрешения центральной власти; остальные же должны испрашивать разрешения на каждый свой приезд.

Однако наиболее чувствительными для евреев оказались вообще не столько новые ограничительные постановления, введенные в конце 80-х и начале 90-х годов, сколько административные распоряжения относительно более строгого исполнения как старых, так и новых законов, по большей части применявшихся очень слабо в прежнее время [124] «К столетию Комитета министров», стр. 183–184. Это мнение приписывается Бунге, однако оно извлечено из записки, авторство которой, быть может, принадлежит не Бунге, а другому неизвестному лицу. .

Эта суровость сказалась, в частности, и в отношениях администрации к тем евреям, которые водворились в той или иной запретной местности без законного основания.

Циркуляром от 14 января 1893 года министр внутренних дел отменил приведенные выше циркуляры 1880 и 1882 годов и предписал губернаторам выселить всех евреев, противозаконно поселившихся. Это распоряжение вызвало массу ходатайств не только со стороны евреев, но и христиан, которые в течение долгого времени вступали с евреями в разнообразные отношения, и тогда были установлены некоторые облегчения [125] Высочайшее повеление 21 июля 1893 года; внесло облегчения в особенности в Лифляндской и Курляндской губерниях. 17 февраля 1892 г. Третье Полное Собрание Законов, ак. № 8346. .

Так, например, в исключительных случаях губернаторам было предоставлено ходатайствовать об оставлении евреев на месте «до особого распоряжения центральной власти, имеющего последовать по рассмотрении, в законодательном порядке, общего вопроса о евреях»; срок выселения, назначенный на 1 июня 1894 года, мог быть продлен на один год по ходатайствам губернаторов.

В особенно тяжких формах выливался административный произвол при истолковании и применении «Временных правил» 1882 года; недоразумения, возникавшие в кругу вопросов, связанных с проживанием евреев в деревнях и селах, разрешались в направлении, неблагоприятном для евреев. Ограничения усугублялись двояким образом – расширением понятия «сельских местностей» и сужением свободы передвижения в пределах самой сельской местности. С целью изгнания евреев, поселившихся в местечках после 3 мая 1882 года, администрация стала переименовывать многие из них в села, находя опору в толковании Сената, что местечками признаются лишь те поселения, в которых имеется городское мещанское управление и взимается казенный налог с городских имуществ; нередко поселения, фактически представлявшие торговые пункты, но не удовлетворявшие указанным требованиям, освобождались от евреев путем переименования в селения. Что касается евреев, уже живших в деревнях и селах в момент издания закона 1882 года, то они были чрезвычайно стеснены в передвижении. Первоначально в некоторых местах евреи этой категории могли переходить из одного села в другое, но 29 декабря 1887 года состоялось высочайшее повеление, воспретившее такой переход. Вследствие этого еврей, желавший сохранить за собою право жительства в селе, оказывался прикрепленным к данному месту: переезд в город, местечко или другое село лишал его права вернуться в местность вне черты городских поселений. Для контроля полиция составила списки евреев, живших по уездам ко времени издания закона. Нарушение правил относительно проживания в уездах преследовалось судом, но высочайше утвержденное мнение Государственного совета 1892 года предоставило* полиции право выселять евреев, незаконно поселившихся. Таким образом, все жившие в селах евреи отданы были в распоряжение полиции, и это открыло широкий простор для злоупотреблений. Усердие в деле выселения евреев как бы вменялось полиции в заслугу.