Сергей Аверинцев - История Византии. Том II

Специфичность феодального развития отчетливо отразилась на характере таких византийских институтов, как арифмос, прения (или экономия) и экскуссия. Арифмос сложился еще в X в., однако в дальнейшем он уступил место пронии, впервые засвидетельствованной источниками второй половины XI в. [569] Представление о иронии как условном земельном владении за военную службу развито всего последовательнее Г. А. Острогорским (G. Ostrogorskу. Pour I'histoire de la feodalite byzantine. Bruxelles, 1954). Возражения Острогорскому см. в рецензии: А. П. Каждан. — ВВ, X, 1956, стр. 222 и cл. Ср. еще Н. Glykatzi-Ahrweiler. La concession des droits incorporels. Donations conditionnelles. — «Actes du XII-е Congres International d'Etudes byzantines», t. II. Beograd, 1964. Как и арифмос, прония представляла собой пожалование, но если при арифмосе феодал получал строго определенное количество париков, то прония была пожалованием строго определенного количества государственных налогов, взимать которые отныне должен был сам феодал: так, в 1083 г. экономия в размере 200 перперов в год была пожалована одному из афонских монастырей — Ксенофонтову [570] L. Petit. Actes de Xenpphon. — BB, X, 1903. Приложение, № 1. 221. . Пронин получали не только монахи [571] См. еще Psellos. Scripta minora, II, p. 150.24–25. , но и светские лица — и чиновники, и воины.

Правда, прения лишь теоретически оставалась пожалованием строго ограниченной суммы налогов с определенной территории — практически же прониары очень скоро приобретали в своих владениях власть подлинных феодальных господ-землевладельцев: о них говорили, что они «держат в пронии» тот или иной проастий, что те или иные земли населены париками прониаров. И все же государство сохраняло контроль за прониарскими владениями, как и за пожалованием арифмоса [572] О контроле государства за крупным поместьем в XI–XII вв. см. G. Оstrogorskij. Quelques problemes…, p. 25 sq. .

Точно так же экскуссия — пожалование тому или иному феодалу налогов с его собственных владений — не приводила в XI–XII вв. к созданию экзимированных поместий [573] Об экскуссии XI–XII вв. см. Г. А. Острогорский. К истории иммунитета в Византии. — ВВ, XIII, 1956; Г. Г. Литаврин. Болгария и Византия…, стр. 220 и cл.; М. М. Фрейденберг. Экскуссия в Византии XI–XII вв. — «УЗ Великолук. пединститута», 3, 1958; А. П. Каждая. Экскуссия и экскуссаты в Византии X–XII вв. — «Византийские очерки». М., 1961. . Подобно тому, как государство сохраняло за собой право конфискации частновладельческих земель (не только земель прониаров), оно сохраняло также право пересмотра податных привилегий; при этом можно заметить, что особенно щедрые пожалования экскуссии приходятся на конец XI в., тогда как с XII в. византийское правительство все чаще предпринимает попытки отмены или ограничения податных пожалований. Далее, византийская экскуссия обычно освобождала не от всех налогов, но лишь от так называемых эпирий — дополнительных повинностей (впрочем, чрезвычайно обременительных), связанных с приемом государственных чиновников.

И все-таки при всей ее ограниченности экскуссия способствовала дальнейшему формированию феодальных порядков: освобождая феодала от необходимости платить налоги за своих зависимых людей, экскуссия прежде всего расширяла права феодала; она избавляла, далее, его владения от обременительных поборов в пользу фемных судей, податных сборщиков и их прожорливой свиты; наконец, пожалование экскуссии имело и принципиальное значение: оно превращало поместье в привилегированное, выделяло его из общей массы обязанных всеми родами повинностей земель.

Развитие феодальных форм эксплуатации и феодальных институтов приводило к изменению представлений о природе собственности: хотя византийские юристы XI–XII вв. исходили в своих трактатах из римского учения о полной частной собственности, практически же складывались новые формы правоотношений, которые не могли вместиться в античные нормы. И арифмос, и прения представляли собой такие формы условной собственности (ограниченной либо числом зависимых крестьян, либо квотой взимаемой собственником ренты), какие были не совместимыми с римским правом. В XI в. в Византии появляется и такая характерная для средневекового права форма собственности, как держание на срок жизни [574] Акты русского на св. Афоне монастыря св. великомученика и целителя Пантелеймона. Киев, 1873, стр. 12. 4–11; L. Реtit, W. Regel. Actes d'Esphigmenou. — BB, XII, 1906. Приложение, № 2. 15–19. . Широко распространяется в XI–XII вв. и харистикарная система, представлявшая собой пожалование монастырю или светскому феодалу какого-нибудь монастыря или иного духовного учреждения сроком на одну или две жизни; такой ограниченный сроком харистикий также являлся условной собственностью [575] О харистикии Cм. G. Ostrogorskij. Pour I'histoire…, p. 17 sq. . Развитие феодальных форм собственности ведет к стиранию граней между собственностью и арендой [576] См. А. П. Каждан. Критические заметки по поводу изданий византийских памятников. — ВВ, XVIII, 1961, стр. 281. : они сближаются между собой, имея тенденцию превратиться в типичное средневековое держание.

Итак, ослабление централизованных форм эксплуатации и упрочение ее вотчинных форм — характерные черты экономического развития византийской деревни XI–XII вв. Параллельно с этим византийская деревня переживает процесс втягивания в товарные отношения, приводящий, в частности, к коммутации некоторых видов отработочной и продуктовой ренты. Обе эти тенденции усугублялись теми процессами, которые протекали в городах.

В VIII–IX вв. городами, являвшимися средоточием ремесла и торговли, были лишь Константинополь и несколько других крупнейших центров, сохранявшихся в основном от ранневизантийского времени; подавляющее же большинство пунктов, которые в источниках назывались «городами», являлись в действительности лишь крепостями, административными или епископальными центрами. Разумеется, даже в XI–XII вв. отделение ремесла от сельского хозяйства было осуществлено далеко не последовательно: по-прежнему города оставались прежде всего центрами сельской округи и их население занималось виноградарством, хлебопашеством, скотоводством на прилегавших к городу полях и лугах. И все-таки, начиная с X в. и особенно интенсивно в XI–XII столетиях, многие византийские города-бурги и города — епископальные центры превращаются в центры ремесла и торговли [577] Е. Кiкstеn. Die byzantinische Stadt. — «Berichte zum XI. Internationalen Byzantinisten-Kongress». Munchen, 1958, S. 24; А. П. Каждан. Город и деревня в Византии в XI–XII вв. — «Actes du ХII-е Congres International d'Etudes byzantines», t. I. p. 31 sq.; P. Tivсеv. Sur les cites byzantines aux XIe — XIIe siecles. — «Byzantinobulgarica», I, 1962, p. 149. .