Сергей Аверинцев - История Византии. Том II

В X в. византийские государственные крестьяне были разделены на несколько категорий, права и повинности которых были сравнительно четко очерчены. Все эти категории (стратиоты, экскуссаты дрома, просодиарии, димосиарии и пр.) не встречаются в поздних источниках [542] Представление П. Тивчева [«Към въпроса за селското население във Византия през XII век». — ГСУ, LIII, 2, 1959 (1960), стр. 507] о сохранении этих категорий в XII в. основано на отождествлении (однако не доказанном) димосиариев X в. с поздними παροιχοι δημοσιαχοι. Стратиотами уже с конца X в. называли преимущественно мелких вотчинников, «рыцарей». . По-видимому, четко организованная система эксплуатации государственных крестьян, существовавшая в X столетии, теперь исчезла, а сами государственные крестьяне в своем большинстве превратились в зависимых людей императорского домена или в частновладельческих париков. Ни у кого из византийских писателей нет, пожалуй, такой яркой картины превращения подданных в частновладельческих крестьян, как у Никиты Хониата, который с возмущением рассказывает, как император «голод войск лечил так называемыми раздачами париков»; сколько было тогда ловкачей, которые давали чиновнику взятку — персидского скакуна или щедрый куш золотых монет — и получали плодородную землю, населенную людьми, своей доблестью превосходившими новых господ; прежние данники казны должны были платить теперь налоги какому-нибудь жалкому человечишке, полуромею-полуварвару [543] Niс. Сhоn., р. 272 sq. .

Положение зависимых людей на землях византийских феодалов было неодинаковым: среди них встречались и бесправные рабы и лично свободные поселенцы.

Рабский труд был по-прежнему довольно широко распространен в Византии XI в. Во всех сохранившихся завещаниях, датированных этим столетием, упоминаются рабы: и в известном уже нам завещании малоазийского феодала Евстафия Воилы, и в завещании гречанки Сирики из южноитальянского города Бари, и в завещаниях Смбата и Кали Бакуриани, владения которых были расположены в Македонии [544] См. Г. Г. Литаврин. Болгария и Византия…, стр. 187; А. П. Каждан. Об одной южноитальянской грамоте XI в. — «Средние века», XVII, 1960, стр. 319 и cл. . Византийские войска, отправляясь в поход, как и раньше, несли с собой веревки и ремни, чтобы тут же на поле брани связывать пленных [545] Сеdr., II, 598.4–5. , которых затем продавали в рабство.

А вместе с тем в единственной поместной описи, сохранившейся от XI столетия, — в описи селения Варис от 1072 г. — говорится, что все рабы в этом поместье перемерли [546] ММ, VI, р. 6.22. . Там, где рабы еще встречались, они были по-преимуществу челядинцами, домашними слугами, например подручными, месившими тесто. В XII в. пленных далеко не всегда превращали в рабов, но расселяли как крестьян, наделяя землей, а то даже зачисляли в войско.

По-видимому, большое число рабов в XI в. было отпущено на свободу, и хотя сохранившиеся завещания единодушно называют вольноотпущенников «свободными гражданами-ромеями», на практике отпущенные на свободу рабы становились зависимыми людьми либо своих прежних господ, либо других лиц, либо церкви. Но и те, кого в это время продолжали называть рабами, изменили свой статус: в конце XI в. было разрешено венчать рабов при вступлении их в брак и закреплены известные права рабов на их имущество [547] Новелла Никифора III Вотаниата (Allаl., р. 317.13–16) признает за рабами (δουλευοντες) не только право на легаты и фидеикомиссы, но и на наследство. Евстафий Солунский также считал необходимым, чтобы рабы спокойно могли владеть имуществом (Eustathii Opuscula, p. 129. 39–42). . Процесс слияния рабов с зависимым крестьянством практически завершается в XI–XII вв. Рабы сохраняются лишь как челядь.

В отличие от рабов, которые не могли покинуть своих хозяев, частновладельческие парики XI в. пользовались свободой перехода [548] Это прямо засвидетельствовано Пселлом (С. Sathas. Bibliotheca graeca, V, p. 381.4–8). О многочисленных париках Болгарской архиепископии, перешедших к некоему Влахерниту, с обидой писал Феофилакт Болгарский (PG, t. 126, col. 500 В). ; это отличало их, кстати сказать, и от государственных париков предыдущего столетия, прикрепленных к общине. По-видимому, ослабление государственной системы эксплуатации крестьянства, приведшее, как мы уже видели, к превращению значительной части государственных земель в частновладельческие и домениальные, имело своим результатом восстановление (на некоторое время) свободы перехода различных слоев крестьянства.

И все же парики рассматривались как несвободные люди. У архиепископа болгарского Феофилакта, например, был парик Лазарь, доставивший своему господину и пастырю большие неприятности: этот Лазарь неоднократно обращался с жалобой на архиепископа то к податным сборщикам, то к константинопольскому правительству. «Лазарь, — писал о нем Феофилакт, — парик церкви, но считает себя свободным, намереваясь сбросить ярмо парикии» [549] PG, t. 126, col. 444 С. .

Мы не можем точно выяснить, чем отличались (и вообще отличались ли) от париков крестьяне, обозначаемые термином проскафимены; зато особую категорию явно составляли так называемые дулопарики, из числа которых рекрутировались пастухи, подручные, месившие тесто, и вообще лица «рабских профессий» — однако дулопарики были лично свободны, имели семью и некоторое хозяйство.

Рента зависимых крестьян складывалась из барщин, натуральных взносов и денежных платежей. К сожалению, источники XI–XII вв., подобно более ранним памятникам, не дают возможности определять соотношение различных видов ренты: можно лишь предполагать, что в это время происходит коммутация части натуральных и отработочных повинностей, во всяком случае на государственных землях. В XI в. стратиотская повинность заменялась денежными взносами [550] Сеdr. II, р. 608.22–23. Из жалобы игумена Патмосского монастыря в середине XII в. следует, что прежде от монахов требовали поставки моряков, а теперь взимают вместо этого деньги (ММ, VI, p. III sq.). : замена натуральных повинностей денежными послужила поводом для массового народного восстания в 1040–1041 гг. Аналогичный процесс можно иногда проследить и на частновладельческих землях: так, в конце XI в. Афинская митрополия пыталась заменить «десятую долю», которую уплачивали арендаторы виноградников, хорафиев, усадеб и мельниц, денежными платежами [551] А. П. Каждан. Деревня и город…, стр. 93. . Возможно, что именно коммутация явилась причиной исчезновения из жалованных грамот XII в. длинных списков экстраординарных повинностей, натуральных и отработочных, которые буквально переполняли императорские хрисовулы в конце XI в.