Матвей Фролов - И снова к микрофону выхожу...

Как проснешься в холодной постели,
Цепко душу охватит страх:
Как они там среди метелей
В неустанных опасных трудах?
На морозе стоишь у трамвая,
Стынут руки, не чувствуешь ног...
Шепчет сердце, огнем полыхая:
«Согревает ли их огонек?»
Торопясь, до начала работы
Ищешь сведений в кипе газет,
И невольно волнует забота:
А тепло ли там каждый одет?
И нам хочется всем без изъятья
Теплой лаской своей показать,
Что у них есть и сестры, и братья,
Что им Родина — нежная мать.

Мать бедная, сын пал в полях холодных,
Пал не один, легло их много там,
Красивых, сильных, благородных,
Так нужных их отцам и матерям,
Таких родных, так бесконечно милых...
Я над его безвременной могилой
С тобою вместе плачу, мать!
Но, славою победной озарен,
С тобою сын в твоей заветной думе.
Он как герой на поле чести умер,
За Родину сражаясь, умер он.
Хочу, чтоб мыслью этой ты гордилась.
Ты всем нам стала ближе и родней,
К семье единой скорбных матерей
Теперь ты сердцем приобщилась.
Ты никогда не будешь одинока,
Твой каждый вздох услышан будет нами:
В могиле мальчик под землей глубоко,
Но орошен его надгробный камень
Всех матерей горячими слезами.

И Ленинград в боях жестоких остался непоколебим.
Наш город не был одиноким:
Стояла Родина за ним.
И в дни тягчайших испытаний
по ладожским надежным льдам
Войска, и танки, и питанье
страна зимой послала нам.
Неслись машины ряд за рядом,
И, им переграждая путь,
Бомб и снарядов тяжким градом
Пытался враг кольцо сомкнуть.
Тянулись дни, прошли недели.
Три смертных месяца подряд,
Но Гитлер не достигнул цели,
Он не отрезал Ленинград.
От века город был свободным,
Враг наших улиц не топтал.
Примером доблести народной
Навеки он отныне стал.
Пусть снова начались морозы,
Стучит пусть Гитлер у ворот,
Нам не страшны его угрозы,
Он Ленинграда не возьмет!

Мне не забыть, как в сумрачном подвале,
В бомбоубежище мы Пушкина читали.
Больной старик, собрав остатки сил,
Страницы наизусть с улыбкой говорил,
В ответ ему улыбки расцветали.
«Несчастью верная сестра»,
Жила надежда в мрачном подземелье.
И верилось, что темная нора
Не станет нам последним новосельем.
Среди сомнений и забот,
В минуты горести унылой
Мы повторяли: «Все пройдет,
И что пройдет — не будет мило»...

Враг, окружив, просил сдаваться —
Мы не сдавались. В свой черед
Здесь каждый был готов сражаться...
Но миновал ужасный год...
Кто не жил с нами — не поймет,
Что испытали ленинградцы.
Мы не забудем гулкий звон
Летящих стекол, вой снарядов,
Разбитых бомбами фасадов,
Придавленных хрипящий стон
И мертвецов с живыми рядом.
Мы не забудем похорон
Без погребального обряда,
Без слез над прахом дорогим.
Мы не забудем желтый дым
Ночных убийственных пожаров.
Мы не забудем! Не простим!
Могучим гибельным ударом
Войну с фашизмом завершим.
И беспощадной будет кара
Тем, кто огонь зажег кровавый,
Кто наши к счастью заградил пути,
Тем, кто без повода, нарушив дружбы право,
На нашу землю мирную вступил,
Кто мучит голодом, кто женщин распинает,
Кто в ямы на глазах у матерей
Детей отравленных бросает,
Кто гонит в рабство тысячи людей, —
Таким пощады нет! Нет нашего прощенья,
Таких злодейств нельзя забыть.
Виновников мы требуем судить.
Возмездья мы хотим, мы жаждем мщенья.

Октябрь Великий перед нами,
Но завтра стройными рядами
Наш праздник славить не пойдем,
Его мы чествуем иначе:
Мы — город-фронт, а это значит,
Что свой рубеж мы стережем.
На предприятьях Ленинграда,
В цехах заводских, у станков,
Все знают без излишних слов,
Что мы тогда пойдем парадом,
Когда прогоним прочь врагов,
Когда фашизма дух тлетворный
Ударом сильным сокрушим,
Когда с противником упорным
Борьбу победно завершим.

Восемнадцатое января
Нам нельзя забыть этот вечер,
Он навеки в сердцах у нас,
Как великая дата отмечен.
В эту ночь мы не знали сна,
Не от горя мы ночь не спали,
Не от горя рыдали навзрыд —
Мы победным речам внимали,
Мы услышали слово «прорыв».
Мы узнали, что сбита блокада,
Враг понес жестокий урон...
Вам, защитники Ленинграда,
Низкий шлём, до земли, поклон.
Вам спасибо, бойцы родные!
Беззаветной отвагой горя,
Вы «окно прорубили» в Россию
Восемнадцатого января.

В названье города звучит такое имя,
Что за него мы шли на смертный бой,
И город устоял неустрашимый,
Не поколебленный войной.