Ахрор Мухтаров - Хрестоматия по истории Таджикской ССР

Нижеприведенный отрывок извлечен из книги Абдуррахман-и Талиъ «История Абулфейз-хана» (Перевод с тадж. яз. проф. А. А. Семенова. Изд. АН Узб. ССР, Ташкент, 1959, стр. 27 — 42).

«Когда несчастный государь, этот бездольный владыка, увидел, что народ принял твердое решение убить его, обнажил для этого свои мечи и поднял копья поразить его насмерть, — он вошел в свой гарем, где все целомудренные обитательницы, плача, стали целовать его в розовые щеки.

Едва хан успел проститься со своею семьею и своими домашними, как вдруг [совсем близко] раздался необыкновенно сильный крик и все грабители проникли в гарем, [в это] убежище женской чести, и бросились все грабить, унося все, что попадало им под руку. В это время его величество, имея в руке лук, взял стрелу и поразил ею одного из [этой] банды так, что тот отправился [в ад] за дровами. Несчастный государь, посмотрев вокруг себя, никого не увидел из своих сторонников; ни одного друга, ни одного разделяющего с ним печаль, ни одного товарища и ни одного сострадательного человека, — ни извне, ни изнутри, ни одного доверенного слуги, ни одного интимного приятеля. Все те, которые [столь еще недавно] громко заявляли о своей к нему любви, все теперь презрели [свою] верность своему государю, обнажили мечи и [выявили свои] каменные сердца..».

О торговле России со Средней Азией в середине XVIII в. интересные данные сообщают П. Рычков в своей работе «Топография Оренбургская», т. е. обстоятельное описание Оренбургской губернии», ч. 1. СПб, 1762, стр. 325 — 331. (См. «Хрестоматия по истории СССР», т. II, ч. 1. Составили С. С. Дмитриев, М. В. Нечкина. М, 1941, стр. 125 — 127).

«По нынешнее время вся оренбургская заграничная коммерция по большей части происходит с бухарцами, кашкарцами, с ташкентцами и хивинцами; но с ними ж в караванах под их званием и под именем степных народов, нередко и других дальнейших городов купцы и жители приезжают. Из привозимых же ими товаров знатнейшие, во первых золото и серебро, состоящее по большей части в индейских, персидских и бухарских монетах; потом простые бумажные, отчасти полушелковые, разных сортов парчицы, занавесы и полотна; известные бухарские серенькие и черные овчинки; камень называемой Лапись Лазули, который из всех тамошних мест в одном Бадакшаноком владении близ индейских пределов в горах добывают, а золото и в Бухарии из песков некоторых рек вымывают, и тем, как слышно, многие из тамошних обывателей промышляют; с умножением золота и серебра в индейской монете состоящего у упомянутых купцов, а особливо у бухарцев, начали уже появляться индейские товары, а именно хорошие и широкие кисеи, и другие бумажные полотна, шелковые и полушелковые парчицы, что к восстановлению и умножению комерции с жительствующими в Восточной Индии народами подает несумненную надежду, а особливо когда в ближайшем от Оренбурга торговом месте, то есть в Бухарии, возобновится издревле в великой славе бывшая, а пред недавным временем ослабевшая комерция, умножением тамо здешних и всяких на азиатскую руку европейских товаров, которыми, как слышно, тамошние купцы покупая в Оренбурге несколько лет, так себя и все свои места снабжили, что уже в нарочитом состоянии находятся, оные не только в отдаленные от них землицы рассылать, но и из Индии к ним, а больше в город Балх, приезжим купцам уделять, и тем ознакомить им здешнюю комерцию, да и самих к здешней стороне помаленьку приближать, а по меньшей мере приохотить к тому, чтобы они в рассуждении здешней комерции купеческие свои компании наперед в Балхе, или в самой Бухарии, яко в безопасном и в ближайшем от Оренбурга месте умножали. Ибо довольно знают, что во всей Восточной Индии жительствующие народы, подобные им российские и прочие европейские ниоткуда столь прямо и дешево получить не могут, как из Оренбурга через Бухарию, куда купеческим караванам, и не захватывая непостоянного хивинского владения, прямой и способный путь от самых бухарских купцов недавно проложен.

При сочинении особливого описания всем оным местам, а особливо тем, которые в рассуждении оренбургской комерции уважать надобно, прилично будет, о всех тамошних продуктах, и какие где средства и способы к лучшему произведению купечества есть и могут быть, обстоятельно изъявить, что здесь для сокращения первыя сея части иные оставлено. То токмо объявляется, что в ближайших от Оренбурга владениях, то есть в Хиве и Бухарии, шелк и хлопчатую бумагу можно почесть за главные продукты, от которых немалая б польза, не только обоим оным владениям, но и во оренбургской комерции быть могла, ежели б тамошние обыватели ко умножению бумажного севу, и имеющихся у них небольших шелковых заводов, и о сделании из того пред нынешним гораздо лучших манифактур, возъимели большее и лучшее старание; но со времени, когда они с российскими людьми вступят в большую знаемость и торги, может быть потщатся сами оба те их продукта по способности тамошнего климата гораздо умножат, и плохие свои манифактуры (хотя б и через здешних людей) в такое состояние привесть, чтоб они годились в России к лучшему употреблению, к чему, как чаятельно, бухарцы прежде хивинцев могут склонными быть; ибо они приезжающих к ним греков, армян и проч, против других тамошних народов не только лучше принимают, но и в самом городе домами жить, и около оного покупные хуторы иметь не воспрещают.

Из российских же и прочих европейских товаров, которые в Оренбурге и в Троицкой крепости в продажу и в мену азиатским купцам и народам происходят, знатнейшие суть следующие: сукна разных добро, а особливо кармазинные и мясного цвету, краски кокцениль и индиго, по простому же названию семя канцелярное и брусковая краска, олово в деле и не в деле, котлы медные и чугунные, мишура, сахар, бобры немецкие и выдры, юфти черные, а больше красные, лисицы, черные и чернобурые, бархат разных цветов, а паче черной, голи корольки и бисер разных колеров, иглы, наперстки и прочая мелочь. Напротив того в отпуск запрещенные товары суть: ружья, золото и серебро в деньгах, свинец, уклад, сталь, медь и железо (а в деле незапретно). Из привозных же из Азии между запретными товарами один ревень почитается».

В 1747 г. Мухаммед Рахим бий убил бухарского хана Абдулфайза и в 1753 году объявил себя ханом, положив начало мангитской династии. После его смерти власть захватил его дядя Даниял-бий аталык (1758 — 1785). Он, не приняв титул хана, номинально посадил на трон Абулгази, внука Абулфайз-хана, сам же занял должность аталыка.

После смерти Данияла его сын Шахмурад низложил Абулгази-хана, открыто взял всю власть в свои руки и назвал себя не ханом, а эмиром. С этого момента бухарские ханы стали именовать себя эмирами.