Михаил Покровский - Очерки по истории революционного движения в России XIX и XX вв

Так вот, марксистское миросозерцание начинает у нас складываться именно на основе этого рабочего движения. Об этом приходится говорить, потому что это опять-таки резко расходится с тем представлением о начале марксизма в России, которое вы встречаете обычно в книжках и которое предают современники-очевидцы. Как Дейч в своих воспоминаниях рассказывает о движении Плеханова к марксизму? Плеханов, говорит, когда он жил в России, не знал немецкого языка и поэтому не имел возможности изучить как следует Маркса — смешивал Маркса с Дюрингом и т. д. Имея очень неправильные общественные представления, он был заражен всевозможными народническими предрассудками. Попав в эмиграцию и изучив там немецкий язык, Плеханов имел возможность внимательно прочитать все произведения Маркса и Энгельса и сделался таким образом марксистом. Так примерно рассказывает Дейч о зарождении русского марксизма, но все это — извиняюсь перед этим чрезвычайно почтенным ветераном русской революции — есть совершеннейший вздор, ибо первая марксистская статья Плеханова написана в 1878 году в Ленинграде, когда Плеханов немецкого языка не знал, но когда он наблюдал воочию непосредственно петербургское рабочее движение, и оно наводило его на целый ряд соответствующих выводов. Эта его статья — «Закон экономического развития общества и задачи социализма в России» — напечатана была в номере четвертом «Земли и Воли», вышедшем в феврале. 1879 года, но написана статья была несколько раньше, в конце 1878 года. Вот что он пишет:

«Вопрос о городском рабочем принадлежит к числу тех, которые, можно сказать, самой жизнью самостоятельно выдвигаются вперед, на подобающее им место, вопреки априорным теоретическим рассуждениям революционных деятелей. В прошлом, не без некоторого основания, мы обращали все свои надежды, употребляли все свои усилия на деревенскую массу. Городской рабочий занимал второстепенное место в расчетах революционеров, ему посвящалась, можно сказать, только сверхштатная часть сил. В городе пропаганда велась между делом, в минуты, когда деревня была почему-либо недоступна для пропагандиста, и велась притом исключительно с целью выработать из городского рабочего пропагандиста для деревни. Такое отношение к делу, естественно, исключало возможность как настойчивой, систематической пропаганды, так и, в особенности, организации городских рабочих, и в настоящее время дает себя чувствовать очень плачевными результатами».

«Городской рабочий, несмотря на сравнительную незначительность затрачиваемых на него сил, проникся идеями социализма в довольно сильной степени. Теперь уже трудно встретить такую фабрику или завод, или даже сколько-нибудь значительную мастерскую, где нельзя было бы найти рабочих-социалистов. Но как ни отрадны подобные явления, они, однако, лишаются огромной доли своего значения, когда мы начинаем ближе присматриваться к положению этих спропагандированных рабочих в среде их товарищей. В течение минувшего года мы видели несколько крупных стачек на разных заводах и фабриках. Где в это время были наши социалисты, какую роль играли они в этих движениях? Почти никакой. Иногда о них вовсе не было слышно; в тех же случаях, когда они пытались действовать, влияния их оказывались совершенно ничтожными».

«Между тем, — продолжает Плеханов, — надо было относиться к городским рабочим как к целому, имеющему самостоятельное значение, надо было изыскивать средства влиять на всю их массу, а это было невозможно до тех пор, пока в городских рабочих видели только материал для вербовки отдельных личностей. Серьезному отношению к городским рабочим всегда мешал взгляд на их значение, по которому им отводилось самое второстепенное место. Справедлив ли этот взгляд? Действительно ли городской рабочий остается без крупной роли в будущем социальном перевороте? Нам кажется, что это мнение совершенно ошибочно...»

«Не представляя западно-европейской оторванности от земледельческого класса, наши городские рабочие одинаково с западными составляют самый подвижной, наиболее удобовоспламеняющийся, наиболее способный к революционизированию слой населения».

Дальше следует совершенно народническая фиоритура. «Благодаря этому они являются драгоценными союзниками крестьян в момент социалистического переворота».

Тут еще народник в Плеханове сказывается. Но те практические меры, которые он предлагает, пророчески освещают перед нами всю будущую историю рабочего движения. Прежде всего самые методы организации:

«Организуйте массу для борьбы путем борьбы и во время борьбы, только таким образом вы создадите в ней самодеятельность, самоуверенность и стойкость, каких она не имела до сих пор, и благодаря отсутствию которых десяти городовых бывает часто достаточно, чтобы разогнать и навести ужас на целую толпу рабочих».

Главная ваша цель, говорит он, агитация в массах. На какой же основе?

«Масса существенно, кровно заинтересована прибавкой или уменьшением заработной платы, большей или меньшей прижимкой хозяев и мастеров, большей или меньшей свирепостью городового. А социалисты разводят перед нею разные теории, призывают ее к развитию и образованию и т. п. вещам, сводящимся иногда к чтению лекций о каменном периоде или о планетах на небесах. Как может относиться масса к подобным людям? Она только видит в них нечто отличное от себя, думающее не в унисон с нею, иногда насмешливо задевающее ее верования и надежды, говорящее даже несколько иным языком; но какой-нибудь пользы для себя она не видит, не видит даже их желания быть полезными, потому что не понимает, каким образом сведения о каменном периоде могут привести к устранению чересчур придирчивого табельщика».

Таким образом агитация должна опираться на повседневные нужды рабочего класса. Товарищи, те из вас, которые, хотя бы в общих чертах, знают историю нашей партии и нашего рабочего движения, — те, конечно, помнят, какое колоссальное значение в 90-х годах имела брошюра «Об агитации», где как раз и ставился вопрос об организации массы для борьбы в первую голову на почве повседневных интересов рабочего класса. Так вот идея этой брошюры об агитации была налицо в плехановских писаниях даже не народовольческого, а землевольческого периода, раньше появления «Народной Воли».

Агитация — путь воздействия на массы, говорит Плеханов, «агитационный путь воздействия на массу дает гораздо более плодотворные результаты и гораздо скорее ведет к цели, нежели практиковавшийся, так сказать, до вчерашнего дня способ влияния на отдельных личностей».

Мало того, что он предсказывает брошюру об агитации, — он предсказывает и ту форму, которую должно принять рабочее движение в русской самодержавной обстановке: