Юрий Алексеев - Освобождение Руси от ордынского ига

Какие же конкретные позитивные советы дает архиепископ великому князю? «Советующих ти не на благое отверзи и далече отгони, сиречь, отсеци, и не послушай совета их». Значит, не только «не послушай совета», но именно «отверзи» и «отгони» (по евангельскому тексту — «аще око твое соблажняет ти, то избоди его»). «Злые советники» должны быть, по мысли архиепископа, изгнаны из окружения великого князя, т. е. подвергнуты опале. Это первый конкретный совет автора «Послания».

Второй совет связан с поведением по отношению к Ахмату. «Изыди убо скоро в стрѣтение ему… Аще ли убо ты, о крепкий и храбрый царю, и еще о… тебе христолюбивое воинство до крове и до смерти постражуть… блажени… будуте в вѣчном наслажении». Итак, не уклоняться от боя с татарами и в бою не бояться ран и смерти. Совет без сомнения правильный и пригодный для всех условий боевой обстановки, но именно поэтому лишенный реальной, материальной конкретности. Как и ропот московских горожан, готовящихся к защите своей столицы, призыв архиепископа Вассиана не содержит (и не может, разумеется, содержать) никаких конкретных тактических рекомендаций, не предписывает определенного плана боевых действий. [500] Этот призыв сохраняет высокое нравственно-патриотическое звучание, но отнюдь не может рассматриваться как практическое руководство в конкретной реальной ситуации. Сражение с татарами могло произойти при самых разных обстоятельствах: на берегах Угры при отражении их атак, при попытках русских перейти самим в наступление, в глубине обороны русских на тыловых позициях в случае прорыва татар через Угру, под стенами самой Москвы. Патриотический призыв архиепископа во всех этих случаях одинаково справедлив и уместен.

Итак, «Послание на Угру», рассматриваемое в реально-историческом плане, имеет значение интересного и важного источника главным образом публицистического характера.

«Послание» дает возможность уточнить датировку некоторых событий, в частности, с несомненностью установить, что великий князь уехал из Москвы до получения известия о боях 8–11 октября (тем самым опровергая сведения Софийско-Львовской летописи). «Послание» позволяет расценивать своего автора как горячего патриота и талантливого, эрудированного проповедника-публициста, но отнюдь не как составителя конкретного плана борьбы с Ахматом, альтернативного тому, — который реально осуществлялся русским руководством. Тем не менее ярко выраженная публицистическая тенденция «Послания» глубоко отразилась на летописной традиции и оказала сильнейшее влияние на позднейшую историографию именно в плане оценки конкретных событий на Угре и действий русского руководства. Хотя автор «Послания» относится с достаточным уважением к главе Русского государства, тенденциозно-враждебная интерпретация «Послания», особенно в Софийско-Львовской летописи, [501] положила начало одной из стойких и злополучных историографических легенд о трусости и неспособности русского руководства, о стихийном, анонимном характере победы над Ахматом и т. п.

Каковы социально-политические позиции автора «Послания»? В советской историографии по этому поводу высказываются разные точки зрения. И.П. Еремин (автор соответствующего раздела многотомного издания «История русской литературы») считает архиепископа Вассиана выразителем мнений прогрессивной «дворянской, централистской» «партии» в противоположность «партии» «боярской, феодальной, пугавшей Ивана III и советовавшей ему временно примириться с ханом». [502] А.В. Черепнин нашел, что Вассиан в своем «Послании» выразил «пожелания посадских людей». [503] На близких позициях стоит и Я.С. Лурье. [504] В противоположность этим исследователям П.Н. Павлов высказал точку зрения, что Вассиан «был выразителем мнений церковно-боярской оппозиционной партии» и «примиренчески относился к реакционной части феодального класса». [505] Источники, имеющиеся в нашем распоряжении, позволяют обнаружить в облике архиепископа Вассиана две черты. Первая из них — его близость к великому князю и солидарность с ним в ряде церковно-политических вопросов в противоположность позиции митрополита Геронтия (борьба с «новыми старцами» Кириллова монастыря, поддержка точки зрения Ивана III по поводу процедуры освящения Успенского собора). Вассиан несомненно пользовался доверием великого князя (крещение сына, миссия к мятежным князьям). Эти стороны деятельности Вассиана и его отношений с великим князем отражаются в летописных рассказах. Другую черту личности Вассиана и его отношения к Ивану III рисует его собственное «Послание» и связанные с ним летописные тексты. В своем «Послании» Вассиан не только выступает как патриот, но и достаточно критически оценивает действия и предполагаемые им намерения великого князя и резко осуждает его ближайших советников. Реальные сведения об архиепископе Вассиане не дают оснований для однозначной оценки его как деятеля, Вассиана нельзя считать активным членом клерикальной оппозиции, группировавшейся вокруг митрополита и связанной с удельнокняжескими кругами. В то же время его активное неприятие «советников» великого князя и по существу негативная позиция по отношению к действиям самого великого князя осенью 1480 г. свидетельствуют о серьезных внутренних расхождениях архиепископа с тем политическим курсом Ивана III, который обозначился к этому времени. Вассиан — достаточно сложная, разноплановая фигура: его нельзя считать ни принципиальным противником, ни безоговорочным союзником великого князя.

«Послание» не обнаруживает никаких связей Вассиана с московским посадом и не дает никакого повода считать его выразителем интересов посадских людей. Более вероятно предположить, что архиепископ — представитель тех умеренно-прогрессивных клерикальных кругов, которые поддерживали меры Ивана III, направленные на преодоление феодальной раздробленности, но отнюдь не стремились к коренным церковно-политическим реформам. А реформы эти достаточно четко встали на повестку дня уже во время Троицкого стояния в январе 1478 г., когда фактически была впервые проведена частичная секуляризация. Характерно, что «злые советники» не названы в «Послании» по именам — гнев архиепископа Вассиана вызывали, возможно, не только и не столько Мамон и Ощера, сравнительно второстепенные деятели, упоминаемые в Софийско-Львовском рассказе. [506] «Прежние развратницы» могли давать советы далеко не только по поводу борьбы с Ахматом.

С анонимными выпадами «Послания» против «злых советников» и «прежних развратников» несомненно связана концовка рассказа об Угре в Типографской летописи.

«Тое же зимы прииде великая княгиня Софья из бегов, бе бо бегала на Белоозеро от татар, а не гонял никто. И по которым странам ходили, тем пуще стало татар от боярских холопов, от кровопивцев крестьянских. Воздай же им, Господи, по делом их, и по лукавству начинания их, по делом рук их дай же им. Быша бо их и жены тамо, возлюбиша бо паче жены, неже православную хрестьянскую веру и святыя церкви… согласившася предати хрестиянству, ослепе бо злоба их». [507]