Юрий Алексеев - Освобождение Руси от ордынского ига

Итак, великая княгиня Софья была в «бегах» по собственной трусости и глупости — ее «не гонял никто». Фантастическая нелепость этого обвинения может быть сравнена только с его злобной тенденциозностью, пронизывающей в большей или меньшей мере все оппозиционные тексты об Угре. Но значительно интереснее следующее далее обвинение против «боярских холопов» (они же — «кровопивцы крестиянские»). «Холопи» эти, оказывается, вели себя «пуще татар», чем и заслужили, по мнению летописца, жесточайшие кары небесных сил. Далее оказывается, что эти «боярские холопи» были «тамо» с женами, которых они («холопи») возлюбили паче самой православной церкви. Сразу бросается в глаза и аналогия со строем мысли «Послания», и явная несообразность страшных обвинений с реальным обликом «боярских холопов» — в лучшем случае воинов-послужильцев, сопровождавших своих господ. Едва ли эти весьма скромные по своему общественному статусу люди способны были вызвать такой трагический пафос владычного летописца. Думается, что «боярские холопи» Типографской летописи, путешествующие со своими женами и строящие злые козни, — своего рода псевдоним. Это аналогия тех «злых советников» и «прежних развратников», которых бичует в своем «Послании» сам архиепископ.

Имена лиц, сопровождавших на Белоозеро государственную казну и великую княгиню Софью с детьми, известны. Софийско-львовский рассказ (Успенский летописец) называет В.Б. Тучка Морозова, А.М. Плещеева и дьяка Василия Долматова. [508] По-видимому, против них-то и направлены патетические проклятия летописца ростовского владыки. Кто же такие эти лица?

В.Б. Тучко был одним из членов правительственной делегации на переговорах с новгородцами в Паозерье во время Троицкого стояния зимой 1477/78 г. [509] Назначение его, а также его брата Ивана в состав этой делегации (наряду с князем И.Ю. Патрикеевым, Ф.Д. Хромым, князем Стригой Оболенским) свидетельствует о большой роли, которую играл Василий Борисович в правительственных кругах, и о значительном доверии к нему со стороны великого князя. 15 января 1478 г., в последний день вечевой республики, в составе той же делегации В.Б. Тучко приводит новгородцев к присяге. [510] В апреле 1480 г. он вместе с архиепископом Вассианом и В.Ф. Образцом отправляется в составе третьего посольства на переговоры с мятежными князьями в Великие Луки. [511] Это чрезвычайно важное и ответственное поручение также говорит о близости В.Б. Тучка к великому князю и об авторитете в его глазах. Об этом же свидетельствует и назначение В.Б. Тучка для сопровождения государственных ценностей и великокняжеской семьи при эвакуации на Белоозеро. Итак, в лице В.Б. Тучка перед нами не просто боярин, но один из самых доверенных и близких к великому князю людей. Обращает на себя внимание его активное участие в переговорах в Паозерье. Именно тогда, в декабре — январе 1477/78 г., был впервые поставлен вопрос о церковных имуществах и впервые практически осуществлена частичная, но довольно обширная секуляризация монастырских и владычных земель. Вполне возможно, что В.Б. Тучко являлся одним из тех советников Ивана III, от кого, по выражению Берсеня Беклемишева, великий князь «встречу любил» и кого «за встречу жаловал». Об особой роли Василия Борисовича и его брата Ивана косвенно свидетельствует послание Ивана IV Курбскому: «Василей да Иван Тучки многая поносная и укоризненая словеса деду нашему великому государю Ивану износили». [512] «Встреча», за которую «жаловал» своих советников Иван III, в представлении его внука, человека другого склада и совсем иначе относившегося к своим советникам, была не чем иным, как «поносными и укоризненными словесами».

Ближайший советник великого князя, один из участников важной акции, направленной против церковных имуществ, Василий Борисович мог быть одиозной фигурой в глазах консервативных клерикалов.

Второй боярин, названный в числе сопровождавших великую княгиню Софью на Белоозеро, — Андрей Михайлович Плещеев. Как мы видели, осенью 1479 г., в канун феодального мятежа, Андрей Михайлович посылается к князю Борису Волоцкому с требованием выдачи бежавшего к нему князя Ивана Лыка Оболенского, обвиненного по суду в злоупотреблениях властью на посту наместника Великих Лук. [513] Это деликатное поручение, связанное с наиболее тонкими и ответственными сторонами межкняжеских отношений, свидетельствует о доверии Ивана III к лояльности и дипломатическому искусству А.М. Плещеева. Великий князь знал, на кого опереться в спорах с братьями. В феврале 1480 г., получив известие о начале мятежа удельных князей, великий князь посылает к ним во Ржеву того же Андрея Михайловича, который, таким образом, проводит первый тур переговоров с мятежниками, уговаривая их вернуться в свои уделы («они же не возвратишася»). [514] В разрядных записях за 1485 г. Андрей Михайлович упоминается на втором месте в числе бояр, оставленных в Москве во время похода на Тверь. [515] Свое положение он сохраняет до конца жизни. Еще в июле 1490 г. по распоряжению великого князя Андрей Михайлович встречает императорского посла Делатора (Георга фон Турна) «перед полатою перед малою», [516] а уже августа следующего года митрополиту Зосиме «явлена» его духовная. [517] Андрей Михайлович — крупный вотчинник, владевший землями в Московском, Ростовском, Переяславском и Дмитровском уездах. По жалованию великого князя он купил с. Приимково, родовое гнездо ростовских князей Приимковых. Вотчина московского боярина растет за счет распада старого удельно-княжеского землевладения. Любопытно, что Андрей Михайлович (как и В.Б. Тучко) не завещает в духовной никаких вкладов в монастыри — ни землей, ни деньгами. [518]

Кто же такой Василий Долматов, третий в числе лиц, сопровождавших великую княгиню на Белоозеро? [519] В 1472 г. — это еще Васюк Долматов, дьяк князя Юрия Васильевича, писавший его духовную. [520] Затем он переходит на службу к великому князю. Первое свидетельство об этом — его присутствие в составе послухов при составлении поручной кабалы И.Н. Воронцова на князя Д. Дм. Холмского в начале марта 1474 г. [521] В документе он назван после дьяка Алексея Полуектова. Около этого же времени появляются подписи дьяка Василия Долматова и на великокняжеских актах. [522] Осенью 1475 г. он сопровождает Ивана III в «походе миром» в Новгород и выполняет роль пристава, данного новгородским «жалобникам» на их обидчиков — посадников и бояр. [523] Весьма ответственная миссия возлагается на Василия Долматова в апреле 1477 г., когда он отправляется в составе великокняжеской делегации вместе с боярином Ф.Д. Хромым и И.Б. Тучко Морозовым для переговоров с новгородцами о том, «какого они хотят государства». [524] Московские послы, привезшие новгородцам категорические требования великого князя, должны были проявить не только дипломатическое искусство, но и личное мужество, рискуя своей жизнью перед лицом разъяренного новгородского веча, расправившегося с «приятными» Москве боярами. [525] Осенью 1477 г. Василий Долматов сопровождает великого князя в новгородский поход и по его поручению отвечает новгородским «опасчикам», разрешая приехать депутации для переговоров. [526]