Юрий Алексеев - Освобождение Руси от ордынского ига

Особое значение имеют новые статьи, не встречавшиеся в прежних договорах. Новгородские купцы впервые освобождаются от торговых пошлин в Нарве, если товар перегружается из судна в судно, [618] от пошлин при перегрузке товаров на телеги для отправки в другие города Ливонии; [619] весовые единицы для взвешивания воска в Нарве приводятся в соответствие с русскими эталонами; весовщикам запрещается «колупать» у русских воск. В оценке этих статей нельзя не присоединиться к мнению Н.А. Казаковой, увидевшей в них свидетельство большого внимания, которое правительство Русского государства уделяло торговле своих подданных за границей, особенно в Нарве, ближайшем и важнейшем торговом пункте. [620]

Ряд других статей договора отражает ту же заботу русского правительства об интересах своих подданных, занимающихся зарубежной торговлей. При проезде через Ливонию русские получают право нанимать проводников по своему выбору и освобождаются от ответственности, если собьются с дороги. Для охраны чести и достоинства русского человека в договор вводится специальная статья. [621] На Ливонский орден в целом теперь возлагается гарантия обязательства дерптского епископа соблюдать интересы русской колонии в Дерпте. [622]

Важное значение имеет и изменение начальной статьи договора: в ней впервые в международном акте встречается формула с упоминанием «великих государей царей русских» [623] и о «челобитье» немецких послов. [624] Эта формула, как и все содержание договора, отражает важнейший факт — создание единого Русского государства, которое отныне берет на себя функцию защиты интересов страны и ее подданных в международном масштабе. В отношениях между Русью и Европой открывается новая страница. В этом принципиальное значение русско-ливонского договора 1481 г., первого международного договора Русского централизованного государства с европейским партнером.

В то же время необходимо подчеркнуть миролюбивый, умеренный характер договора 1481 г. Отстаивая интересы своей страны, правительство Ивана III не посягало на независимость и территориальную целостность побежденного врага. Безопасность на границе, прочный мир, благоприятные условия для торговли русских купцов — вот цели, которые ставило перед собой Русское государство в отношениях с Ливонией и которые были достигнуты договором 1481 г. [625]

К лету 1481 г. вполне определилась новая политическая ситуация на юго-восточных рубежах Русской земли: Орда Ахмата разгромлена и перестала быть великой державой, оказывающей решающее влияние на ход событий в Восточной Европе. Из трех татарских улусов, прямых потомков Батыевой империи по западную сторону Урала, серьезное политическое значение сохранили два — Крымская держава Менгли-Гирея и Казанское ханство. Отношения Русского государства с Крымом продолжали оставаться дружественными, и в этом нельзя не видеть крупный успех русской дипломатии. Договор, заключенный князем Иваном Звенцом Звенигородским весной 1480 г., определил на несколько ближайших десятилетий общий стиль и характер русско-крымских отношений. [626] Союз с Крымом против Ягеллонов и потомков Ахмата превратился в один из основных инструментов русской внешней политики до самого конца великого княжения Ивана III.

Добившись относительно прочных отношений с Крымом, Русское государство получило возможность укрепить свои позиции в Среднем Поволжье. В 1482 г. был предпринят поход на Казань.

Наиболее подробные известия о походе на Казань содержит Софийско-Львовская летопись. Летом 1482 г. против Казани замышлялся большой поход. Главные силы во главе с великим князем были стянуты к Владимиру, судовая рать с артиллерией под начальством Аристотеля Фиоровенти дошла до Нижнего Новгорода. [627] Впервые в дальнем походе в составе судовой рати участвовали русские пушки. В этих условиях казанское правительство пошло на заключение мира: «…царь Казанский присла с челобитьем». [628]

Летописные сведения о походе 1482 г. можно сравнить с разрядами. По их данным, в этом году «стояли воеводы в Нижнем Новгороде по казанским вестям: князь Борис Михайлович Оболенский, князь Иван Васильевич Оболенский, князь Федор Курбский, Семен Иванович Пешков, князь Дмитрей Оболенский, Констянтин Сабуров, князь Костянтин Шеховской». [629] Это первый официальный перечень русских воевод, стоящих во главе полков, развернутых против Казани. Кто же эти воеводы?

Князь Борис Михайлович Туреня Оболенский известен по новгородскому походу 1477 г. Он шел в составе Большого полка, возглавляя отряды можаичей, волочан, звенигородцев и ружан. Совершив переход по льду оз. Ильмень, войска князя Бориса овладели монастырями Юрьевым и Аркажским и вместе с другими полками замкнули кольцо блокады вокруг Новгорода. [630] Брат князя Бориса, принявший монашество под именем Иоасафа, был игуменом Ферапонтова монастыря, а в июле 1481 г. был поставлен в архиепископы ростовские. [631]

Второй воевода князь Иван Васильевич Шкурля Оболенский (родоначальник Курлятевых) — племянник Андрея Ногтя, [632] воеводы в ливонском походе в феврале 1480 г. В казанских разрядах 1482 г. Иван Шкурля и его сын Дмитрий (пятый среди воевод) упоминаются впервые.

Впервые упоминается и третий воевода — князь Федор Курбский из рода ярославских князей. Это скорее всего Федор Семенович, сын первого удельного князя на Курбе. [633] Курбские были связаны с удельными князьями Московского дома — племянник Федора Семеновича Андрей (сын его младшего брата Дмитрия) был женат на дочери углицкого князя Андрея Васильевича Большого. Правнук Федора Семеновича, красноречивый корреспондент Ивана IV, бежал за границу, но во времена Ивана III и его сына Курбские верно служили Отечеству и не один из них сложил голову на поле брани. [634]

Семена Ивановича Пешкова, названного в числе воевод на четвертом месте, родословцы не знают. Известен Семен Федорович Пешок Сабуров, воевода князя Андрея Вологодского и великой княгини Марии Ярославны. В 1469 г. он со своими вологжанами участвовал в Казанском походе. [635] В 1471 г. во время войны с Новгородом ходил на Кокшенгу, [636] а в 1477 г. с двором Марии Ярославны в составе Полка Левой Руки совершил переход через Ильмень. [637] В 1482 г. в походе на Казань участвует и младший брат Семена — Константин Сверчок (шестой воевода). Оба они — сыновья Федора Сабура, одного из самых знатных московских бояр. [638]

Седьмой воевода, ярославский князь Константин Юрьевич Шаховской, судя по родословцам, служил князю Андрею Меньшому. [639]

Разрядная книга сообщает, что в 1482 г. полки были развернуты и на Вятке — здесь стояли В.Ф. Сабуров, В.Ф. Образец Симский и князь С.И. Ряполовский. [640] Как и в 1469 г., для борьбы с Казанью были созданы две группы войск на двух направлениях — западном (по отношению к Казани) и северном. Все три воеводы, стоявшие на Вятке, обладали боевым опытом. В.Ф. Сабуров (старший брат Семена Пешка и Константина Сверчка) еще в 1466 г. был наместником на Устюге, [641] а в 1477 г. участвовал в походе через Ильмень на Новгород с полком князя Андрея Меньшого. [642] В.Ф. Образец Симский прославился победой, одержанной 27 июля 1471 г. над новгородцами на Двине, при устье р. Шиленги; [643] в 1477 г. он — второй воевода Большого полка. [644] Важно отметить, что В.Ф. Образец имел опыт войны с Казанью: в 1478 г. он ходил на Казань вторым воеводой судовой рати. [645] Князь Семен Хрипун Ряполовский в ноябре 1477 г. возглавлял войска, шедшие через Ильмень для обложения Новгорода, [646] а летом 1478 г. стоял во главе судовой рати, посланной на Казань. [647] Учитывая, что на Вятке стояли лучшие, наиболее опытные воеводы, можно предположить, что этому направлению уделялось особое внимание.