Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

Хивинский царевич Авган-Мухаммед первоначально получал конский корм (овес) на 3 лошади (возможно, на 2) и по 3 воза дров на неделю [2305]. Несколько позднее прибавляется копейка в день на свечи [2306]. Корм увеличивался еще несколько раз. В конечном счете царевич стал получать корм на 6 лошадей (имеется поминание о 10 лошадях, быть может, разница компенсировалась пожалованием подмосковной деревни) — 4 р. 31 к. в месяц, 6 возов дров на неделю, на свечи — копейки в день [2307].

Сибирский царевич Алтанай первоначально получал дачу на конский корм и дрова в виде натуральной дачи, ее размеры неизвестны. Но в 1619 г. она переводится в денежное исчисление (1 рубль 20 копеек в месяц) [2308]. В 1653 г. ему стали давать дополнительно по 3 воза дров на неделю (всего 6 и 9 возов) [2309].

Князь Калинник Джансюеревич также просил дачу на корм лошадей, дрова и свечи. Ее размеры не сохранились [2310]. После испомещения в 1636 г. эта форма содержания перестала выплачиваться. Царевич Василий Ишимович получал корм на 5 лошадей [2311]. Следует подчеркнуть, что «конский корм» выплачивался только с 1 ноября по мая, то есть когда лошадей нельзя было пасти. На лошадь полагалось 60 копеек в месяц [2312]. Подобные дачи у крещеных Чингисидов известны и во второй половине XVII в. Порой эти дачи компенсировались пожалованием поместий. Так, в 1656 г. сибирский царевич Петр Алексеевич получил за лошадиный корм, дрова и 46,2 рубля из поденного корма 500 четей в Суздальском уезде [2313]. Его брат Алексей в 1659 г. получал за конский корм по 3 рубля на месяц, а за дрова — 98 копеек в год (быть может, в месяц) [2314]. Все дачи братьев, судя по всему, были идентичными. Получали корм на лошадей и «московские кормовщики», дети князя Калинника Джансюева — князья Богдан и Федор [2315].

Для Чингисидов, находящихся «в нятстве», дачи на дрова и свечи включались в обдую сумму поденного корма [2316]. Данный вид пожалований сохранялся до конца XVII в. но постепенно от него отказываются, заменяя земельными пожалованиями.

Данный вид пожалований известен с XVII в., хотя его можно предположить и ранее. В XVI в. зафиксированы только бесплатные предоставления дворов. Первоначально Чингисидов и их семьи помещали на свободных дворах. Но постепенно им стали предоставлять дворовые места и деньги на их покупку и обустройство. Деревянные города часто горели. Поэтому татарские цари и царевичи регулярно подавали челобитные о пожаловании их деньгами на пожарное разоренье. По XVI в. у нас имеются только косвенные упоминания об этом. Первая половина XVII в. освещена полно. Во второй половине столетия они не зафиксированы. Отдельные пожалования, скорее всего, имели место, но в целом Чингисиды к этому времени успешно решили «квартирный вопрос».

26 октября 1551 г. приехавшего в Москву царя Дервиш-Али поселили на Воздвиженской улице на дворе князя Юрия Кашина [2317].

После крещения в 1553 г. пленного казанского царя Ядгар-Мухаммеда б. Касая (Симеон Касаевич) Иван IV пожаловал его, «дал ему двор в городе» [2318]. Это явное указание на наличие двора в Кремле. Но подобную привилегию имели немногие Чингисиды. Скорее всего, ее имели Петр Ибрагимович, Федор Меликдаирович и его братья. В царском дворце проживал и другой казанский царь, малолетний Александр Сафакиреевич [2319]. Однако в августе 1560 г. (на совершеннолетие?) ему велели устроить свой двор у церкви Николы Чудотворца Гостунского. Для очистки дворового места потребовалось разломать дворы князя Петра Михайловича Щенятева и Морозова. Двор велено было «обиходить» из Дворца, чтобы юный царь был «доволен во всем» [2320].

При поселении («пожаловании») Чингисидов в том или ином городе им предоставляли дворы и там. Мы не знаем, строили их специально или же это были хоромы прежних удельных князей, последнее, по нашему мнению, более вероятно. А вот их дальнейшее расширение и перестройка осуществлялись, судя по всему, уже за счет пожалованных доходов. По крайней мере, именно такую практику мы наблюдаем в Касимове. Также точно не известно, сохранялись ли при этом их московские дворы.

Царевича Ибака б. Ак-Кобека, привезенного в Москву в декабре 1558 г. [2321], поместили в Белом Городе на «христианском» дворе на Рождественской улице [2322]. Мы не знаем, проживал он там все время или же его впоследствии переселили в иное место.

В период возведения на московское царство Симеона Бекбулатовича он, по сообщению летописи, жил «на взрубе за Встретением, где Росзтрига жил», то есть Лжедмитрий I. Это хоромы детей Ивана Грозного в Кремле, позднее в них жил Борис Годунов [2323]. Дворец Симеона Бекбулатовича в Твери находился на территории кремля, близ берега Волги. Имелся в этот период у него двор и в Торжке.

Летом 1586 г. крымского царевича Мурад-Гирея б. Мухаммед-Гирея отправили в Астрахань. Незадолго до этого астраханским воеводам велели построить для царевича и его людей два двора добрых в остроге, его приставам и переводчику дворы следовало дать невдалеке от царевича. Для этого выбрали дворы сотника казачьего Меншика Чемесова, Афанасия Рагозина и Ворошилки Торханова [2324]. Впоследствии, после смерти царевича в 1591 г., его вдова и многие члены двора были переведены в Нижний Новгород, где они и жили до 1593 г., здесь им также предоставили уже готовые дворы для проживания [2325]. Скорее всего, они находились на территории кремля.

Можно даже предположить наличие в городе — из-за его географического положения — особых дворов для временного постоя представителей проезжавших мимо города мусульманских послов и выезжавших на имя московского царя Чингисидов. Здесь они могли пережидать зимний период и после ледохода продолжать свое путешествие в Москву. Подобную практику мы видим на примере самаркандского царевича Шихима (Шейх-Мухаммед б. Мухаммед), прожившего в городе около полугода. Известны сообщения, которые можно интерпретировать как торжественные предварительные дипломатические встречи, данные Чингисидам в городе [2326]. Таким образом, именно Нижний Новгород фактически являлся на протяжении всего XVI в. официальными восточными воротами России.

Прибывшего в мае 1590 г. самаркандского царевича Шейх-Мухаммеда б. Мухаммеда сразу же поселили на дворе князя Михаила Ноздреватого у Спаса на глинище [2327]. К сожалению, мы не можем установить, как долго он проживал там и где впоследствии находился московский двор этого царевича.

У нас имеется информация о наличии у ряда сибирских Чингисидов московских дворов. В 1599 г., при приезде большой группы сибирских представителей «золотого рода», им тут же предоставили дворы. Царевича Асманака б. Кучума поселили на Белобородове дворе. Шаима б. Кучума — на дворе Алексея Хозникова. Большую группу цариц с детьми обоего пола, а также выехавших с ними знатных татар поселили на 7 дворах, расположенных вокруг дома Михаила Зубина за Сретенскими воротами [2328]. Следует отметить, что часть представителей рода, вывезенных в то же время в Россию, здесь не отмечена. Можно предположить, что их также разместили неподалеку для того, чтобы легче контролировать.