Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

Л.А. Юзефович, исследуя посольские обычаи XV–XVII вв., собрал богатый материал по использованию служилых татарских царей и царевичей в дипломатическом церемониале [192]. Также следует отметить ряд публикаций, в которых авторы затрагивают проблему выездов (вывозов) в Россию некоторых Кучумовичей [193]и представителей астраханской династии [194].

Ряд исследователей затрагивал в своих работах проблему поместного и вотчинного землевладения сибирских царевичей XVII — начала XVIII вв. [195]История развития землевладения всех Чингисидов до настоящего времени не подвергалась всестороннему исследованию, для каких-либо серьезных обобщений пока еще не хватало фактического материала [196].

Заслуживают внимания исследования по правовому положению служилых иноземцев. А.И. Ногманов проанализировал российское законодательство середины XV–XVIII вв. касательно мусульман. Но ценность данного исследования значительно понижается из-за его идеологической заданности. Автор рассматривает все законодательные инициативы государства как направленные на стимулирование мусульман к смене веры. К тому же выборку законодательных актов по второй половине XVI — первой половине XVII вв. следует признать неудовлетворительной. По неизвестным причинам он ограничился только двумя актами XVI в. и четырьмя начала XVII в. Исследователем были проигнорированы в том числе и опубликованные ранее материалы. Остальной период рассмотрен исключительно по публикации Полного собрания законов Российской империи. Немаловажно отметить и то обстоятельство, что автор не попытался проследить, как обстояли дела на практике [197]. Частично данный недостаток компенсирован С.П. Орленко и Т.А. Опариной. Они проанализировали законодательство по отношению к служилым иноземцам западноевропейского происхождения. При этом исследователи подчеркивают, что для XVI–XVII вв. под понятие «иноземцев» подпадало все не православное население, к которому всегда применялись единые правовые нормы. Т.А. Опарина даже предлагает для их обозначения определение «полуподданные». Очень ценны ее наблюдения по поводу форм материального содержания иноземцев и их крещения в православную веру, поэтому их выводы можно в определенной степени перенести и на Чингисидов [198]. Проблему правового положения мусульман в России разбирает и Н.В. Самсонов. При этом автор отмечает очень гибкую политику московских властей в вопросах смены веры. Однако отдельные архиереи на местах допускали злоупотребления в данном вопросе по собственной инициативе. Следует отметить, что и этот исследователь не вводит в научный оборот новые законодательные акты. Но, в отличие от своих предшественников, он не только фиксирует уже известные памятники юридической мысли, но и анализирует их использование в условиях реальной жизни [199].

В последние годы был выпущен ряд обобщающих трудов по истории исламской цивилизации и татар в частности. Следует признать, что они выражают некое усредненное представление, существующее в нынешней научной среде, в первую очередь среди татарских исследователей, о служилых Чингисидах и статусе жалуемых им территорий. Но объединяет их то, что в них однозначно утверждается о существовании Мещерского юрта (Касимовского ханства) — некоего государственного образования, близкого к ханству (вассальному ханству). При этом все построения и выводы не подкрепляются документально. В ряде случаев имеются грубые ошибки или подтасовки [200]. Иная позиция отражена в Большой Российской Энциклопедии. Здесь попытались подчеркнуть дискуссионность данной проблемы [201]. В создании мифологемы по затронутому нами вопросу в последнее время наметилось новое направление. Во многом благодаря упоминаемому ранее исследованию С.Н. Кистерева, судя по всему, в ближайшее время может «появиться» еще одно подобное образование — «Звенигородский юрт». Публикация работ по иным городам, в которых в разное время проживали те или иные Чингисиды, со временем может пополнить список данных искусственных образований [202].

Нельзя не отметить и этнографические исследования быта касимовских татар XIX — начала XX вв. Ф.Л. Шарифуллиной. Посвященные отдельному региону, они помогают нам частично приоткрыть завесу повседневной жизни Чингисидов и их дворов в исследуемый нами период [203]. К серьезным минусам данного исследования следует отнести почти полное отсутствие информации о религиозной жизни и обрядах касимовских татар.

Следует отметить еще один важный момент: служилые татары в России XV–XVII вв. Обобщающих работ по данной теме не существует. Исследователи затрагивают отдельные аспекты их деятельности или же локальные регионы их проживания. Так, С.В. Бахрушин рассматривал сибирских служилых татар XVII в. В этой небольшой работе автор стремился осветить, по возможности, все стороны их жизни [204]. На настоящий момент это, пожалуй, единственная работа, в которой сделана попытка комплексного исследования данной составляющей служилого сословия. В последнее время вновь проснулся интерес к данной тематике. Так, З.А. Тычинских рассматривает роль служилых татар в формировании этнической общности сибирских татар [205]. Отдельными группами сибирских служилых татар также занимается А.О. Кауфман [206]. Отметим также исследование С.Б. Сенюткина о нижегородских татарах конца XVI–XVII вв. [207]А.В. Азовцев на примере бордаковских татар поставил проблему татарской антропонимики и ассимиляции небольших групп тюркских народов, компактно проживавших среди русского населения [208]. Иные, относительно немногочисленные, работы освещают общие вопросы существования служилых татар в России [209]. При этом с завидной регулярностью выходят «исследования», которые будто бы основываются на новых источниках, а на самом деле значительно запутывают исследуемую картину и содержат ряд серьезных ошибок, в основе которых лежит слабое знание рассматриваемого материала и неумение пользоваться историческим инструментарием [210]. В последнее время несколько активизировался процесс публикации источников по истории служилых татар в России, в большинстве случаев это документы по касимовским татарам [211]. Они значительно расширяют рамки наших представлений об этом явлении. Но следует признать, что данная проблема только ждет своего исследователя. Следует с прискорбием отметить, что здесь в последнее время можно встретить и примеры откровенного плагиата. Так, в этом уличен Р.В. Кадыров [212]. Это, однако, не помешало ему выйти на защиту кандидатской диссертации [213].

В последнее время возник интерес к этноконфессиональному взаимодействию народов (русские, татары, мордва), проживавших на отдельных территориях Мещеры (Касимовский уезд Рязанской и Меленковский уезд Владимирской губерний). Однако, к глубокому сожалению, авторы рассматривают более поздний период, XVIII–XIX вв. Предшествующие века затрагиваются только вскользь для иллюстрации истории освоения края [214].