Николай Пашкин - Византия в европейской политике первой половины XV в (1402–1438)

Так завершился первый этап переговоров. Важнейшим их результатом можно считать то, что они приняли характер целенаправленного и непрерывного движения, появилась формально признанная всеми участниками концепция. Это был момент, когда Базельский собор, казалось, прочно перехватил инициативу папы в византийском вопросе и бесповоротно взял переговоры с греками в свои руки.

История дипломатической миссии Иоанна Рагузанского, уполномоченного от имени Базельского собора вести дела в Константинополе, является необходимой составляющей данного исследования. Связанный с этим материал дает представление о том, в какой степени судьба начавшегося переговорного процесса решалась на Востоке.

После принятия в Базеле декрета «Sicut pia mater» дальнейшие действия собора свидетельствовали о всей серьезности его намерений в отношении греков. Начался поиск средств на организацию униатского собора, теологов, владевших греческим языком. Раздавались предложения приступить к изучению спорных вопросов между двумя церквами [304] См.; Leidl A. Die Einheit der Kirchen… S. 41–42. . Но в первую очередь речь шла об организации нового посольства в Константинополь, состав которого был оглашен на генеральной сессии 14 мая 1434 г. Делегацию возглавлял высокообразованный и авторитетный в своих кругах доктор богословия, магистр ордена доминиканцев Ноанн Рагузанский. Имевший дипломатический опыт, владевший греческим языком и в силу своего далматинского происхождения (Рагуза) близко знакомый с православным миром, этот человек как нельзя лучше подходил для выполнения возложенной на него миссии. Кроме того, у собора были все основания доверять ему и как ревностному приверженцу концилиариой доктрины [305] Cм.: Stnka Z. Op. oit. S. 160. . Наряду с ним в посольство были включены еще два человека — Генрих Менгер и уже упоминавшийся Симон Фрерон. Послам надлежало добиться от византийского императора ратификации декрета «Sicut pia mater» и на месте проследить за исполнением той его части, которая касалась греков [306] Cм. инструкции посольству: СВ. 1,364–373. .

24 июня 1434 г. латинская делегация в сопровождении трех византийцев, которые к тому времени еще находились в Базеле [307] Мануил Дисипат и Исидор к тому времени разными путями покинули Базель — см.: Joh. Rag. De modo… S. 362–363. , отправилась в путь, избрав морской маршрут. Вскоре ей представился случай убедиться в том, что и папа по-прежнему вел свою собственную линию. В истрийском портовом городе Пула послы встретились с Христофором Гаратони, который, как выяснилось, тоже держал путь в Константинополь. Об этой встрече Иоанн Рагузанский писал депутатам, отметив, что в переговоры с папским легатом не вступал и его цели ему неизвестны [308] См. письмо Иоанна Рагузанского и его спутников из Пулы (Далмация) Базельскому собору от 6 августа 1435 г. — Сессоnі, СXVII. . Не высказав никаких подозрений, он лишь просил собор не выпускать из своего внимания дело, начатое с греками и являвшееся, по его словам, залогом успешного разрешения всех остальных вопросов.

После трехмесячного путешествия 24 сентября 1435 г. делегаты достигли византийской столицы. 2 октября они были приняты императором, вручили верительные грамоты и изложили цель своего прибытия [309] Joh. Rag. Relaüo, CCCCLXXXIX–CCCCLXC. . Император Иоанн VIII ответил, что должен теперь тщательно изучить заключенные в Базеле соглашения. На следующий день в Святой Софии состоялась встреча с патриархом. Были установлены контакты и с представителями латинских купеческих кругов, проживавших в Константинополе. На встрече с ними Иоанн Рагузанский объяснил цель своей миссии, прося их о поддержке [310] Ibid, CCCCLXCI. . Спустя некоторое время в одной из церквей города стороны приступили к ^официальным переговорам.

С самого начала переговоры были непростыми. Обсуждение декрета началось со скандала, причиной которого стала преамбула документа. Ее составители допустили весьма неосторожную формулировку, в которой говорилось о намерении собора преодолеть «новый раскол с гуситами и старый — с греками» [311] См. преамбулу декрета «Sicut pia mater» — COD, 478: …hums sanctae synodi ab miliae suae congregat ioms praecipua cura fuit, illud recens Bohemorum antiquumque Graecorum dissidium prorsus extinquere. О возможной природе этой формулировки cм. выше. . Иными словами, византийцы, считавшие себя архиправославными, были поставлены на одну доску с обычными еретиками. Иоанн Рагузанский, который всеми силами старался доказать обратное, в конце концов не нашел ничего лучшего, как объявить весь этот казус результатом ошибки переписчика [312] Сиропул подробно воспроизводит этот эпизод — см.: Syropulos II, 37–39. . Тем не менее византийцы настояли на внесении поправки. Сложность состояла в том, что у делегатов не было на это достаточно полномочий, поэтому поправку еще предстояло заново утвердись в Базеле, что оборачивалось дополнительной потерей времени.

Далее бурные дебаты вызвал вопрос о выборе места для будущего униатского собора. Западные послы снова предложили византийцам приехать в Базель, приводя всевозможные аргументы. По их словам, сам Базель, как и его окрестности, являли собой область, в которой царят мир, спокойствие и свобода, где есть все возможности для размещения и проживания большого множества народа, и что вообще разумно закончить все дело там, где его однажды начали [313] См. обращение базельского посольства к императору Иоанну VIIІ: Cессоnі , CLII–CLIII. . Но. несмотря на все уговоры, византийцы этот вариант отвергли. Иоанн Рагузанский писал впоследствии, что ни в каком другом вопросе не было напрасно положено столько сил с его стороны. По его же собственному признанию, он никогда не мог даже понять до конца, почему греки с такой решимостью отказывались ехать в этот город [314] Job. Rag. Relatio, CCCCXCIII: Quid aulem eos ab hac civitate retrahal, nunquam ad liquidum scire aut percipere potui… .

Остальные вопросы были урегулированы достаточно легко. Однако, к большому неудовольствию делегатов, в переговоры вмешался папский легат Гаратони, который к моменту их прибытия уже находился в Константинополе. Гаратони повел себя так, словно и не было никакого формального соглашения между папой и собором, начав убеждать византийцев в том, что собор не имеет ни средств, ни воли выполнять свои обязательства перед ними, а все переговоры затеял лишь ради того, чтобы продлить свое собственное существование [315] Job. Rag. Relatio, CCCCXCIII. . В ответ базельцы впали в другую крайность, заявив, что византийцам лучше вообще не иметь дела с папой. Однако те сразу дали понять, что без участия папы никакой вселенский собор вообще невозможен. В этой крайне напряженной атмосфере весьма странно повели себя и византийские послы, которые еще недавно находились с посольской миссией на Западе. Один из них, Димитрий Палеолог Метохит, начал опровергать лживые доводы папского легата. В то же время два других, Исидор и Мануил Дисипат, как свидетельствует Иоанн Рагузанский, неожиданно поддержали Гаратони [316] Ibid, CCCCXCIII. Возможно, причина «странного» поведения дипломатов была в том, что на них оказывала влияние позиция патриарха в начавшихся переговорах. В дальнейшем глава византийской церкви будет гораздо более последовательно, нежели император, поддерживать сторону папы в его конфликте с Базельским собором. . Все это лишь в очередной раз открыло грекам глаза на то, что единства на Западе как не было, так и нет.