Николай Сергеев - Гидра. Том 1.Определение фашизма и его признаки.

Фашистская пропаганда убеждает людей в том, что милитаризация экономики жизненно необходима для того, чтобы находиться на одном военно-техническом уровне с врагами. Фашисты заявляют, что все приготовления к войне делаются исключительно для мира и безопасности, а доводы о достаточности и разумности военных расходов, опасности возбуждения воинственных настроений и милитаризации общества, отвергаются фашистами под предлогом вынужденного участия в гонке вооружений и необходимости идеологического противостояния, а также иных причин навязанных врагами, ввиду их явного стремления уничтожить фашистское государство, истребить или поработить население.

Нацисты с первых дней после прихода к власти стали убеждать весь окружающий мир в своём миротворчестве. Гитлер в своей речи 17 мая 1933 года сказал о том, что единственной целью его лично и вообще всех немцев является сохранение мира во всём мире. Фюрер позднее, в своих обращениях к народам и правительствам других стран, часто повторял, что необходимо добиваться своих целей, по возможности, мирным путём, с уважением к правам других народов, и верой в мир и взаимодействие. Вооружение Германии преподносилось нацистами как гарантии мира и безопасности в Европе. По мнению нацистов, если Третий Рейх не вооружится и не переведёт свою промышленность на военные рельсы, враги европейской цивилизации (всемирное «еврейство» и большевики) развяжут в Европе пожар новой мировой войны. Декларируемые во внешней политике миролюбивые намерения нацистов не мешали им внутри страны насаждать милитаристской пропагандой в общественное сознание тезис о неизбежности новой большой европейской войны.

Противоречивость фашистской пропаганды, имевшая место во всех странах, где победил фашизм, вытекает из коренных свойств идеологии. Любая фашистская идеология основывается на иррациональном восприятии людскими массами окружающего мира, а не на логике. Двойственность, противоречивость пропагандистских посылов — отличительная черта фашистской пропаганды. Особенно ярко это проявлялось в Италии, где явная безыдейность итальянских фашистов, постоянная изменчивость принципов которым они следуют и противоречивость пропагандистских лозунгов с лихвой компенсировалось душевным подъёмом людей, попадавших под обаяние фашистской идеологии и под гипнотическое действие фашистской пропаганды.

Когда говорят эмоции и чувства, разум молчит. Не является исключением пропаганда войны, когда цели войны в пропаганде часто противоречат друг другу. Война за жизненное пространство может тут же называться возмездием за предыдущие войны, она может при всём этом быть оборонительной и освободительной, превентивной, да вообще какой угодно. Лишь бы всевозможными лозунгами привлечь на свою сторону как можно большее количество граждан своей страны.

Одним нравится думать, что их страна собирается только обороняться от злобного врага, другим – что правительством готовится мощный превентивный удар, целью которого сломить военную машину агрессивного соседа , третьи – думают о том, что врагов настигнет справедливое возмездие за горе причиненное в предыдущей войне, месть за смерть молодых парней и слёзы их матерей, четвёртые – надеются на возврат утраченных территорий, пятые – на защиту своих соплеменников, оказавшихся по воле судьбы на чужой территории, на спасение единоверцев от притеснения и так далее и тому подобное. Именно поэтому фашистская милитаристская пропаганда часто так разнообразна даже в рамках одной пропагандистской компании, в одно и то же время.

Часто оправдывая свою агрессию против другого государства, правители ссылаются на опасность, исходящую из этой страны. Подобным трюком не брезгуют, в том числе, и правительства демократических стран. Например, интервенция США в Гренаду, осуществлённая в 1983 году в целях защиты экономических интересов американских компаний, оправдывалась слухами о террористических базах, организованных коммунистической Кубой, якобы имевшихся на острове. Потом никаких доказательств существования этих баз не нашли.

В нефашистских странах такие пропагандистские выверты используются лишь эпизодически, чтобы на короткое время создать определённое настроение в обществе в поддержку военной кампании или конкретных локальных военных операций. Фашистские государства находятся в таком состоянии постоянно, так как милитаризм и агрессивное поведение составляют заметную часть государственной политики фашистских режимов. Разница лишь в том, что одни фашистские движения и политические режимы лишь декларируют агрессивность, используя воинственную риторику для мобилизации населения вокруг фашистской партии, а другие намерены реально осуществить свои планы нападения на соседние страны.

Фашистские страны, почти всегда существуют в условиях мобилизации населения и экономики, а долго находиться в таком режиме экономика не может. Вынужденным выходом из экономического кризиса, порожденного милитаризацией, становятся захватнические войны, которые развязывают дорвавшиеся до власти фашисты, чтобы реализовать накопленные военной промышленностью потенциальные возможности ведения военных действий, с целью расширения сырьевой базы собственной промышленности и рынков сбыта своих товаров или для банального грабежа соседних стран.

Теоретическое обоснование милитаристской политики в своей пропаганде, «научное» объяснение закономерности регулярного возникновения локальных конфликтов, а в некоторых случаях даже обоснование неизбежности в будущем тотальной войны со всем остальным миром – черта, изначально присущая фашизму. Этим фашизм отличается от других авторитарных, тоталитарных политических движений и политических режимов. Это свойство является его родовым признаком.

Следует отличать от фашистского культа войны обычную предвоенную милитаристскую истерию, как, например, это было в Европе перед Первой мировой войной. Массовое сознание в первую великую войну было возбуждено и поддерживалось в таком возбуждённом состоянии государственной пропагандой, направленной на достижение определённых краткосрочных политических целей. Патриотический угар в то время возник на основе конкретных исторических обстоятельств и не был результатом культового преклонения перед войной как таковой. Ни в одной европейской стране до 1919 года не существовало стройной идеологической системы, в состав которой бы входил милитаризм, основанный на социальном дарвинизме, культах силы, ненависти и исключительности.

Вот что писал Альберт Эйнштейн по поводу массовой милитаристской истерии немцев в 1914 году: « Европа, обезумев, совершила что – то невероятное. Такие времена показывают, к сколь жалкой породе животных мы принадлежим ». « Я испытываю смешанное чувство сострадания и отвращения », — писал он своему другу. Эйнштейн, будучи предельно аполитичным, полностью погруженным в проблемы физики и математики, обладал, как и большинство немецких интеллектуалов инстинктивным неприятием насилия и милитаризма.