Николай Сергеев - Гидра. Том 1.Определение фашизма и его признаки.

Для создания образа внешнего врага пропагандистам проще всего манипулировать сознанием людей сопоставлением с уже известным врагом, с которым ранее уже приходилось иметь дело. Новый враг должен иметь те же отличительные черты, что и у старого врага, но быть более опасным и коварным, от него должны исходить угрозы войны (в нынешних реалиях, лучше глобальной атомной) и геноцида. Врагу приписывается вина за разжигание всех конфликтов на земле. Враг настолько хитёр и коварен, что умело скрывает свои истинные намерения. В этом случае, абсолютно всё, что делает враг служит цели нанесения вреда фашистскому государству.

Пропагандой фашисты фактически создают для внутреннего потребления иную реальность, существующую исключительно в образах из газет, радио и телевидения, подконтрольным фашистам. Это способствует ограждению граждан фашистского государства от реальной картины внешнего мира. Для жителя такой страны попросту не существует того, о чём не сказали по государственному радио или телеканалу, не написали в государственной газете. Может произойти стихийное бедствие, начаться война, страна перестанет существовать, но обычный гражданин об этом не узнает, если об этом ему не расскажут СМИ, контролируемые фашистами. Других каналов информации может попросту не быть.

Ещё более выгодным вариантом, с точки зрения фашистской пропаганды, является гипотетическое объединение внутренних и внешних врагов на основе общих интересов или выгоды. Это когда внутренние враги якобы действуют в интересах врагов внешних, по их приказу, а ещё лучше — за вознаграждение. Фашистская пропаганда пытается убедить население в корыстных, низменных интересах внутренних врагов, полностью отрицая саму возможность иметь гражданам собственные политические убеждения, нравственные и моральные принципы, отличные от фашистских. Либо гражданин фашист или лояльный к фашистскому режиму, либо он предатель и подкуплен внешним врагом. В фашистской политической дихотомии не предусмотрено другого варианта.

В обязательном порядке пропагандистами формируется представление о том, что внутренние и внешние враги являются единственным источником бед в прошлом, настоящем и в будущем.

Логика фашиста проста до примитивности. Если спортсмен стал призёром на олимпиаде или режиссёр получил Оскара, то это доказательство того, что они принадлежат к великому народу. Если спортсмен проиграл, а режиссёр не получил престижной кинематографической награды — это происки врагов. Так трактуются любые события в фашистском государстве. Таким образом, легко дойти до откровенного идиотизма, но вот только ликующие люмпены, к сожалению, не поймут всю бредовость такой интерпретации окружающей их реальности.

Существование внутренних и внешних врагов, является оправданием ограничения фашистами гражданских прав. Их наличие объявляется причиной всех экономических и внешнеполитических трудностей, логичным объяснением необходимости проведения политики террора, внешней военной агрессии и политики милитаризма.

Умело вылепленные образы внешних и внутренних врагов становятся устойчивым элементом картины мира, созданного фашистами. Они начинают жить сами по себе, в виде устойчивых мифов, псевдонаучных теорий. В сознании граждан эти образы врагов постепенно перестают ассоциироваться с пропагандой и люди начинают верить в то, что так было уже длительное время и они знали о врагах всегда. Люди искренне убеждены в том, что все внушённые фашистской пропагандой мысли о кознях неких врагов — это их мысли, а наведённые государственными газетами, радио и телевидением эмоции — это их собственные эмоции.

Образы врагов обладают инертностью, способностью сохраняться в сознании в течение очень длительного времени. Они живут десятилетиями, даже после гибели фашистского политического режима, породившего их.

В нормальном, не поражённым вирусом фашизма обществе, различия между «нами» и «другими» являются естественными и принимаются спокойно. В фашистском государстве эти различия принимают не столько реальный, сколько гипертрофированный или даже вообще вымышленный характер.

Внутренние враги показаны пропагандой не оппонентами, имеющими другую точку зрения, отличную от точки зрения фашистов, а представляются киношными злодеями желающими причинить страдания людям, из меркантильных соображений, либо просто в силу своей злобной сущности. Чем больше картинка похожа на лубок, тем она легче принимается сторонниками фашистов. Внешние враги, не в пример, намного легче демонизируются и объявляются центром мирового зла.

В основе любой «народной» ненависти, на самом деле, лежат самые простые чувства: зависть и жадность (Советская Россия в начале XX века), страх и обида (гитлеровская Германия 1930-х), религиозная нетерпимость (некоторые современные арабские страны), низкая самооценка нации, входящей ранее в состав огромной империи (Туркмения при Ниязове).

Фашизм ловко использует коллективные чувства, присущие человеку как биологическому виду, такие как резонансное самовозбуждение толпы, массовый самообман, стадное соглашательство и отрицание прошлого, патологическую расовую, национальную или племенную гордость. Фашистскими пропагандистами часто используется сочетание нескольких этих свойств массового сознания или все они вместе.

В демократических странах государственной пропагандой также могут быть определены внутренние и внешние враги. Но эти враги всегда конкретны — это либо существующие люди или ограниченные группы граждан, подрывные организации, либо реально враждебно настроенные правительства других стран. Для фашистов враги — это всегда какой-то неограниченный круг лиц, чаще категория людей (капиталисты, коммунисты, евреи, китайцы, арабы, мусульмане, христиане и прочие). Врагами могут быть жители другой страны, представители другой расы или нации, другого вероисповедания или политических убеждений.

Фашизм отличается от других автократических, диктаторских и прочих режимов открытым стремлением к превентивному террору. Таким образом, когда гражданин ещё ничего не совершил, но раз он принадлежит к определённой категории (национальности, социальному классу, религиозной группы и пр.), то его враждебность и способность нанести вред презюмируется. Из этой презумпции виновности исходят в своей работе правоохранительные органы и судебная система фашистского государства. Исходя из этой же презумпции, строится механизм пропаганды. Советский человек, слушающий джаз, северокореец, умеющий читать по-английски, кубинец, танцующий под звуки американской радиостанции — все они враги родины, по мнению фашистских пропагандистов.