Пьер Шевалье - Генрих III. Шекспировский король

Генрих III поручил эту задачу маршалу де Матиньону. Конде счел правильным покинуть город и бежал в Германию (22 мая 1580 года). 7 июля Ля Фер был осажден, но город был хорошо укреплен и сдался только 12 сентября. Во время штурма 18 июля был ранен Ля Валетт, а у «д'Арка выстрел из аркебузы выбил 7 зубов и часть челюсти», рассказывает Л'Эстуаль. Генрих III решил вернуть Ля Фер, чтобы не дать повода для германских наемников вновь вернуться в страну.

Когда маленький пикардийский городок вернулся под власть короля, обе стороны стали подумывать о восстановлении мира. Самым заинтересованным лицом в прекращении войны был Монсеньор, так как тем летом 1580 года он был занят своими делами в Нидерландах и был неспособен сопротивляться страстному желанию надеть на себя королевскую корону, бывшую скорее теоретической, чем реальной. В сопровождении Белльевра и Виллеруа, опытных и преданных советников, Франсуа-Эркюль прибыл в Перигор для ведения переговоров с Генрихом Наваррским. Впервые на переговорах не присутствовала королева-мать. Она отказалась от них, так как, предоставляя право их ведения Франциску, она давала ему удовлетворение и укрепляла хрупкую связь между членами королевской фамилии. 26 ноября 1580 года мирный договор Фле (замок к западу от Бержерака) подтвердил мирный договор Бержарака и одновременно конвенцию Нерака. Белльевр и Виллеруа решили удовлетворить короля Наваррского в главном вопросе и пообещали отозвать маршала Бирона, а на его место назначить маршала де Матиньона. Кроме этого, реформаты получали право оставить за собой еще на 6 лет те города, которые занимали, но при условии, что они сдадут те, которые завоевали, и в первую очередь Каор. Король Наваррский легко принял эти условия. Итак, еще один договор (положивший конец седьмой, начиная с 1560 года войне) подобно всем предыдущим не стал иллюзией для Генриха III. Король здраво смотрел на вещи. И принц Конде, вернувшись во Францию, появился в Лангедоке и расторг соглашение. Но он потерпел поражение, потому что виконт де Турен от имени короля Наваррского заставил церкви тоже принять мир, которым, как и всему духовенству, надоело платить бесконечные военные сборы.

Но мир между представителями обеих конфессий во Франции не устраивал германских принцев, наемников, и непримиримых пасторов Женевы. То же самое можно сказать в отношении крайних католиков, Святого Престола и Филиппа II. Король Наваррский был вынужден защищать свой мир, подобно Генриху III. Обращаясь к Теодору де Газу, бесспорному наследнику Кальвина, он писал ему в декабре 1580 года: «Неподчинение и беспорядки привели к тому, что война принесла нашим церквям больше зла, чем добра. Вера угасает, парод начинает бунтовать». На замечания морального главы дела Евангелия, каким был Теодор де Бэз, Беарнец уверенно отвечает своими доводами. Прежде чем делать замечания, не лучше ли передать мир Фле на рассмотрение ассамблеи, состоящей из представителей всех церквей Франции? Ассамблея была созвана в Монтобане, на ней присутствовали Генрих де Конде, и по доверенности Иоганн-Казимир, Монсеньор и Генрих III. Наконец, 24 мая 1581 года ассамблея утвердила мирный договор между королем Франции и Генрихом Наваррским.

М онсеньор отдыхал после легкого переутомления, полученного во время проведения переговоров, при дворе короля Наваррского, в замке Кутра в декабре, затем, в апреле 1581 года, у семьи Фуа-Кандаль, в Кадиллаке. Маргарита с радостью увиделась с братом, к которому ее постоянно тянуло и которого она не переставала опекать. Она не замедлила выделить среди дворян, окружавших герцога, одного из самых красивых представителей знати, Арле де Шамваллона, и поторопилась вступить с ним в связь, ставшую не менее общеизвестной, чем связь ее мужа с прекрасной Франсуазой де Монморанси. 8 отличие от своей сестры и свободного брата, Монсеньор еще не отдалился от политических дел. В течение нескольких месяцев король Наваррский предложил ему множество проектов, чтобы держать его в напряжении, но в конце концов герцог Анжуйский потерял терпение и в апреле 1581 года решил выехать в Камбре. Напрасно его мать провела с 12 по 15 мая 1581 года в Алансоне, стараясь отговорить его от путешествия в Нидерланды. У нее ничего не вышло. Фламандской авантюре Франциска предстояло иметь не больший успех, чем польской истории Генриха III. Для последнего она была поводом для серьезных опасений. Верный своей осторожной политике, Генрих не мог одобрить предприятие герцога Анжуйского. Конечно, он был бы доволен, увидев герцога мужем Елизаветы Английской, вдали от него. Но та находилась в ста лье от желания связать свою судьбу с «лягушонком». Хотя она очень ловко приманивала его, стараясь утвердить его в его планах на Нидерланды. Французский принц был для нее прекрасным инструментом в замаскированных действиях, которые она вела против Филиппа II в провинциях «по ту сторону».

Бросаясь в свою авантюру, герцог Анжуйский возобновлял политику Колиньи. Уже не в первый раз амбициозный принц хотел сыграть свою роль в истории Нидерландов. В 1576 году он испытал первое поражение. Его сестра Маргарита, проходившая курс лечения на водах Спа летом 1577 года, смогла затянуть в свои сети графа де Лалена, господина дю Эно, завидовавшего принцу Оранскому и одному из его соперников. В 1576 году принц Оранский вступил в переговоры с Монсеньором и вскоре вновь возобновил с ним связь. Не порывая с Лаленом, Анжуйский понял, что для успешного завершения задуманного надо перейти на сторону Оранского. Но весной 1579 года принц назначил генерал-лейтенантом эрцгерцога Матиаса, и Лален остался одним преданным сторонником герцога Анжуйского. В марте 1578 года он позвал его в Нидерланды. Оранский сразу же сделал обратный поворот и заставил Генеральные Штаты принять 13 августа 1578 года документ, по которому Монсеньор рассматривался как «защитник свобод Нидерландов от тирании испанцев и их союзников». Но пребывание принца в Эно было недолгим. 23 декабря он рискнул попытаться захватить Моне. Попытка не удалась. Без денег, неспособный заплатить своим войскам, он вернулся к Конде, затем поспешил в Париж. Его все сильнее мучило желание стать чем-то большим, нежели просто брат короля Франции. В 1579 году он продолжал интриговать в Нидерландах, стараясь основательно там закрепиться.

При таких обстоятельствах депутаты Генеральных Штатов собрались в Туре. 19 сентября 1580 года в Плесси-ле-Тур герцог подписал с ними договор, делавший его «конституционным монархом с внешними атрибутами суверенитета, накладывая на него очень тяжелые задачи», пишет Анри Пирен в своей «Истории Бельгии». Для осуществления договора нужна была военная поддержка Генриха III. Король без колебаний «письменно пообещал брату не пожалеть для него даже своей рубашки, но просил его не показывать это письмо никому, кроме депутатов, и никогда не хвалиться перед ним этим обязательством», подчеркивает Мариежоль. В двуличности король не уступал брату. Последний лишь для вида принял условия Генеральных Штатов, надеясь, укрепившись в Нидерландах, действовать по своему усмотрению. Обещания Генриха III были даны лишь на бумаге. После заключения мира во Фле Монсеньор оказался не нужен королю, и он решил дать ему возможность пасть. Более дальновидная королева-мать торопила своего последнего сына прежде всего стать супругом Елизаветы. Но герцог считал себя способным одновременно вести переговоры об английском браке и управлять своими делами в Нидерландах. Для действий ему был нужен благовидный предлог, и он провел через Парламент Парижа манифест, в котором обвинял Филиппа II в претензии на мировое господство. Его войска, сформированные из профессионалов гражданских войн, были не лучше наемников. Пройдя через Бургундию, Шампань и Пикардию, они поступили с населением в соответствии с принятыми традициями. Взволнованный жалобами Испании, Генрих III понял опасность и приказал правителям провинций любыми средствами препятствовать всем восстаниям солдат, включая солдат своего брата. Королева-мать больше короля была встревожена поступками герцога Анжуйского и в июле 1581 года безуспешно старалась убедить его отказаться от своих проектов. 19 июля она писала дю Феррьер: «Он недалек от того, чтобы погибнуть вместе со своей репутацией и ввергнуть это королевство… в самую большую опасность». Она опасалась вновь увидеть своих сыновей, воюющими друг против друга. В какой-то момент Генрих поддался гневу и, казалось, решился силой привести брата к повиновению. Он призвал в Компьень регулярные войска и приказал Ля Мейре рассеять все банды солдат, включая солдат своего брата. Екатерина поняла, что следует в зародыше подавить новую гражданскую войну. Вернувшись из Алансона в 1581 году она в первый раз выступила в защиту Франсуа перед Генрихом, стараясь убедить его тайно поддержать планы брата. Получив отказ, она покинула Блуа и направилась в Шенонсо, делая вид, что удаляется от дел. Генрих III выехал за ней, поняв, что следует уступить. Вернувшись в Париж в июле вместе с двумя королевами, он решил терпеть то, чему не в с илах был помешать без серьезных последствий.