Пьер Шевалье - Генрих III. Шекспировский король

В Париже ходили самые разные слухи о случившемся. Встревоженная королева-мать собрала всех значимых людей Совета. К счастью, в Париж прибыл герцог Лотарингский. Его влияние было велико и могло бы сослужить службу. Вероятно, он показал королю, насколько тот действовал необдуманно, основываясь на одних подозрениях. Последний день карнавала (перед постом) Карл III провел, стараясь убедить короля в своей правоте. В полдень, сделав дело, он покинул Генриха III. Екатерине вновь было поручено «привести все в норму». И вновь королю и его брату предстояло сыграть сцену примирения.

Королева-мать постаралась обставить встречу братьев с большой торжественностью. Генрих взял слово и попросил не таить на него зла, так как только только стремление к общественному благу вынудило его пойти на такие действия. В ответ герцог расплатился той же монетой и королева-мать толкнула их в объятия друг друга.

Это тронуло до слез всех присутствующих дворян, столь же чувствительных, как и способных хвататься за шпагу по любому поводу. Поговорив некоторое время с братом, король приказал ввести Бюсси. Монарх приветствовал его, затем сказал, что тот должен считать себя удовлетворенным, что он более не хочет видеть при дворе подобные столкновения, и попросил его поцеловать своего соперника в знак примирения. «Если вы желаете, чтобы я его поцеловал, я сделаю э то с великим удовольствием», — с большим самообладанием ответил Бюсси. Он обнял бывшего в замешательстве Кельн а и так звонко расцеловал его, что все собравшиеся потеряли свои торжественный вид и рассмеялись. Теперь весь явор светился от радости. Королева-мать заметила, что уже три часа дня. а никто еще не обедал, и праздничный обед прекрасно довершит общее примирение.

Согласие было восстановлено. Но надолго ли? Никто из представителей обеих сторон не был искренним и вполне могла разразиться новая политическая буря. На следующий день, 10 февраля, герцог Анжуйский (нова был неспокоен. Охрана очень тщательно следила за всеми приходами и уходами из Лувра. Капитан гвардейцев получил приказ следить за герцогом и препятствовать ему выходить из дворца. Членов его дома попросили на ночь покидать дворец, за исключением тех, кто спал в его спальне или гардеробной. Он полагал, что, по меньшей мере, его ждет арест. По его мнению, у него был единственный выход: бежать во второй раз.

Приняв решение, герцог прежде всего сообщил о нем своему верному союзнику, королеве Наваррской, уверивший его в своем содействии. Принц решил бежать в пятницу 14 февраля. Хотя он еще не был пленником, даже не стояло вопроса выйти через дверь Лувра. Единственный путь давало окно в спальне Маргариты, выходящее на ров. Для того, чтобы добраться до земли, требовалась длинная веревка. Маргарита нашла у себя старый разорванный чемодан и приказала одному из своих слуг «заштопать его», что он очень быстро сделал, предварительно положив туда «необходимый для нас канат». 14 февраля, в пятницу вечером, после обеда король не выходил, так как постился. Маргарита вернулась к себе в комнату, оставив там только двух доверенных женщин, бывших в курсе дела. Услышав ночью стук в дверь, Маргарита открыла брату, вошедшему в сопровождении Симье и слуги герцога, Канже. Веревку привязали, и Франсуа первым ступил на подоконник. За ним последовали дрожащие от страха Симье и Канже. Одно происшествие чуть все не испортило: во рву показалась человеческая фигура и исчезла в направлении казарм охраны. Наблюдающая из окна Маргарита была в высшей степени взволнована, а трое мужчин торопливо направились к ожидавшей их барке, сразу же переправившей их через Сену. Королева Наваррская как можно скорее подняла наверх веревку, но она могла в случае обыска выдать ее, и Маргарита приказала женщинам сжечь ее. Однако такой предмет не мог сгореть быстро. Уже прошел довольно длительный промежуток времени, и Маргарита уже думала об успешном выполнении замысла брата, как в дверь вновь постучали. К счастью, это были лучники, которые увидели, как из трубы камина из комнаты королевы вылетает пламя, и поспешили потушить огонь. Одна из служанок королевы уверила, что ее госпожа спит и она сама со своими подругами со всем справится. Тревога была напрасной. Еще до Мюссе, королева Маргарита могла сказать, что всего не предусмотришь.

Тем временем герцог Анжуйский прибыл в аббатство Сен-Женевьев (Святой Женевьевы), аббат которого, отец Жозеф Фулон, был соучастником заговора, так как приютил у себя Бюсси, все подготовившего для удачного бегства. Через аббатство проходила стена, опоясывающая город. «Большому любимцу» только и оставалось, что проделать дыру в тщательно выбранном месте. Через нее беглецы спокойно вышли, сели на лошадей и направились к Анжу, столице герцогства Монсеньора.

Однако для королевы Наваррской еще не все закончилось. Действительно, к 10 часам утра к ней пришел господин де Лосс с приглашением проследовать к королю. Маргарита собралась с духом, так как знала, что могло произойти. Аббат Сен-Женевьев согласился помочь в бегстве принца только при условии, что он сам сообщит о случившемся королю. В качестве самооправдания он собирался утверждать, что захватил герцога и сопровождавших его людей внутри монастыря, запер их, но им удалось бежать в то время, как он спешил предупредить короля. Войдя в спальню матери, которая была в постели, а рядом с ней сидел Генрих III, Маргарита поняла, что они в курсе событий. Ей пришлось выдержать гневный напор Генриха III и матери. Оба обвиняли ее в пособничестве бегству Франсуа-Эркюоя. Она с апломбом все отрицала, цинично заметив, что брат обманул ее так же, как всех остальных. Затем, чтобы успокоить бурю, она сказала, что герцог не собирается начинать войну против короля, а его отъезд означает, что он хотел освободиться ради своей затеи в Нидерландах. Пришлось принять эти доводы. Ни у короля, ни у матери не было против нее никаких доказательств. В конце концов, они отпустили ее в ее спальню, и она могла, наконец, спокойно отдохнуть.

В 1575 году уже удивлялись, с какой легкостью герцогу удалось избавиться от соседства Генриха III. Что же можно сказать об этом случае? Не в первый раз Франсуа бежал из страха перед королем, теперь же он сам внушал Генриху III самые серьезные опасения. 12 февраля монарх поспешил сообщить руководителям провинций о своем примирении с братом. 15 февраля он вновь берется за перо, чтобы сообщить о бегстве последнего. Внешне он не хотел рассматривать бегство брата как открытый разрыв. Он свободно дал вывезти из Парижа его людей и багаж. Менее оптимистичная и более здравомыслящая королева-мать выехала в Анжер для переговоров, но Франсуа не встретил ее, а ждал в своем замке в Анжере. Королю Франции противостоял теперь новый король, король Анжера. Еще шесть долгих лет Генриху III приходилось считаться со своим взбалмошным братом, который был постоянным препятствием на пути к миру, но одновременно и форпостом, удерживающим на расстоянии всех претендентов на корону, принимая во внимание бездетность королевской четы. Но если герцог Анжуйский и был настоящей занозой, то Генриху III и Екатерине все же удавалось сдерживать его. Они решили позволить ему ввести свои войска в Нидерланды, чтобы избежать гражданской войны, стараясь при этом официально не компрометировать короля. Идя еще дальше, королева-мать возобновила переговоры о браке между герцогом и королевой английской. Дочь Генриха VIII была в этом заинтересована и играла политическую комедию до тех пор, пока этого требовали ее интересы в Нидерландах. Принимая желаемое за действительное, Франсуа-Эркюль уже видел себя монархом Англии и Нидерландов, вырванных из-под опеки Филиппа II. Он позволил усыпить себя миражами и больше не думал о том, как создать трудности своему брату.