Лидия Новикова - Три модели развития России

Социальное моделирование по типу «Утопии» имеет свою историю, уходя истоками к классическим в этом жанре сочинениям Платона («Государство»). [97]утопистов христианского коммунизма, мыслителей Нового времени («Утопия» Т.Мора, «Город Солнца» Т.Кампанеллы, «История северамбов» У.Вераса), французских социалистов-утопистов XVIII века («Завещание» Ж. Мелье, «Базилиада или о крушении плавучих островов» Морел- ли, «О законодательстве» Г.Мабли), наконец, к учениям представителей утопического социализма начала XIX века (К.А.Сен-Симона, Ш.Фурье, Р.Оуэна). В этом ряду русская социальная утопия, сначала находившая выражение в народных песнях, сказках, преданиях, позже - в жанре утопического романа (Т.М.Херасков, Ф.И.Дмитриев-Мамонов, В.А.Левшин, М.М.Щербатов, М.Д.Чулков, Ф.В.Булгарин, А.Ф.Вельтман), в форме философских изысканий (Н.А.Радищев, П.Я.Чаадаев), разнообразных социальных и политических проектов (П.И.Пестель), занимает свое определенное место. Мы не будем останавливаться на анализе этих сочинений: во-первых, они достаточно хорошо исследованы, [98]а во- вторых, и это главное, собственный наш интерес лежит в иной плоскости и другом историческом времени, а именно: русская социалистическая утопия в ее противостоянии либеральной и консервативной мысли России середины - конца XIX века. Целесообразность и правомерность такой постановки проблемы, думаем, выявятся в ходе ее последующего анализа. Но ему мы предварим рассмотрение следующих двух, имеющих для нас методологическое значение, вопросов. Первый: какое место занимает утопическое моделирование в философии истории? Второй: какова специфика русской утопической мысли первой половины XIX века?

Напомним, что понятие утопии берет начало от сочинения Томаса Мора «Золотая книга, столь же полезная, как и забавная о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия» (1516), которая была скорее интеллектуальным развлечением ученого-гуманиста, нежели философским обоснованием социального идеала, и уж тем более не была программой каких-то социальных преобразований. У Мора, как известно, оказалось немало подражателей среди мыслителей самого разного профиля. [99]Все они «рекрутировались» из тех, кого не устраивал существующий порядок вещей и который поэтому подвергался критике. И очень скоро название моровско- го счастливого острова стало нарицательным («место, которого нет»). Более того, с ним стало связываться особое отношение к действительности и ее осознание, а еще через некоторое время понятие утопии приобрело «статус» своеобразного способа социального прогнозирования, специфического типа философствования по поводу развития общества в направлении его совершенствования, т.е. по пути социального прогресса.

Когда складывается такой тип сознания? Исторически он появляется, как только человек становится способен к критическому осмыслению мира, в котором живет, «когда в человеческом сознании разверзается пропасть между миром, каков он есть, и миром, который можно вообразить. Возможность Утопии дана со способностью к выбору», - так определяет гносеологические и социальные корни утопического сознания современный его исследователь Е.Шацкий. [100]В любое историческое время, может быть только за исключением Античности, утопист - это человек, «охваченный сознанием ужасных несовершенств современного ему государственного устройства и социального порядка, преисполненный недовольством и даже ненавистью к ним, жалостью к тем, кто страдает от них». [101]Сначала Утопия выступала как ирреальное воплощение мечты о лучшей жизни, позднее она вбирает в себя черты созданного критическим разумом общественного идеала, а еще позднее - и способы его реализации, приобретая характер своеобразного социального моделирования.

Попытки построения новой социальной реальности всякий раз совпадали со временем кризисных ситуаций, когда социальное зло становилось очевидным и расценивалось определенной частью общества как подлежащее уничтожению, с периодами радикальных социально-политических и культурных сдвигов. Утопии, как правило, появлялись в смутные времена. Эта связь настолько очевидна, что не раз вызывала у исследователей примеры исторических параллелей: «Утопия» Мора появилась за год до начала лютеровских проповедей, «Базилиада» Морелли упредила на несколько лет Французскую революцию, «Путешествие в Икарию» Кабе было своеобразным буревестником революции 1848 года. Утопию стимулируют и первые постреволюционные годы. В это время на передний план часто выдвигаются проекты, имеющие по сути утопический характер: достаточно вспомнить утопии нашего недалекого прошлого, связанные с желанием скорейшего преобразования социалистической экономики в капиталистическую - за 100, за 300, за 500 и т.д. дней! Хотя, разумеется, замечаемая связь не всегда бывала однозначной и прозрачной, как это могло казаться в отдельных случаях.

Таким образом, Утопия - это тип сознания, которое не находится в согласии с бытием, и в этом смысле трансцендентное по отношению к нему: оно не может быть реализовано в существующих условиях, более того, в этих условиях невозможно действовать в соответствии с этим сознанием. Важно, что несогласие утописта с действительностью носит тотальный характер в том смысле, что он думает не о замене каких-то «плохих» элементов действительности «хорошими», а о коренной замене всего положения вещей. Как замечает Е.Шацкий, в эпоху господства свечей утопист думает о всеобщей электрификации, тогда как другие изобретают керосиновую лампу. Поэтому «ценность всякой утопии бывает по преимуществу отрицательной, т.е. заключается в критике и протесте против существующего уклада отношений». [102]Но в качестве сопутствующего этой критике способа проектирования социального идеала она несет огромный позитивный заряд, представляя собой необходимый и всеобщий элемент социального творчества в соответствии с выработанными человечеством нормативными ценностями, выражая общую для всех времен направленность человеческих исканий и ожиданий.

Этой общей направленностью является неискоренимая вера человека в возможность идеального миропорядка, неистребимое стремление к счастью, благополучию, справедливости. Как образно определил один из ее исследователей А.Свентоховский, все утопии «подобны стае пролетающих над землей птиц, которые - какова бы ни была их окраска и формы - все стремятся из холодных мест в теплую страну будущего». [103]Эта «теплая страна будущего» соответствует человеческим представлениям об идеальном государственном устройстве. И неважно, каковы принципы этого устройства - скажем, полная или частичная собственность на землю и средства производства, политическая демократия или аристократическая республика, - важно, что в любом случае моделирование государственного устройства осуществляется на основе критического отталкивания от существующего положения вещей, от существующих социальных институтов, и прежде всего главных из них - собственности, общественного производства, власти, школы, семьи.