Лидия Новикова - Три модели развития России

Поэтому каждая из создаваемых Утопий была своеобразным показателем состояния общественной мысли, с точки зрения достигнутого ею уровня критического осознания существующего положения вещей и способности противопоставить ему идеал, призванный «разбудить» массы, говоря современным языком, для гражданского неповиновения. В этом смысле утопии являются, «с одной стороны, симптомами кризиса данной общественной организации, а с другой - признаками того, что в ней самой имеются силы, способные выйти за ее рамки, хотя они еще не осознают, как это может произойти». [104]Правда, утопист часто не знает средств осуществления социального идеала, может ошибаться в вынесенном им диагнозе, в определении «социального недуга» и соответственно в предлагаемых формах организации общественной жизни, но он точно знает, что существующий порядок вещей должен быть изменен, и он знает ту общую «мерку», в соответствии с которой следует осуществлять изменения, а главное понять связь прошлого, настоящего и будущего. Знает как бы a priori в том смысле, что эта «мерка» играет для него роль всеобщего принципа разумной цели, позволяющего встать на общечеловеческую точку зрения и делающего возможным моделирование будущего. (Утопия тем и отличается от мечты, что в ее основании лежат некоторые общие принципы «построения» мира в соответствии со всеобщим «нормативом».) Этим «нормативом» выступает защищаемый утопистом общественный идеал, который он «прикладывает» к действительности, имея в виду ее развитие в направлении к совершенствованию. Идеал выступает не просто как факт достижимого будущего, но как имманентная цель

истории - ведь ради него, по сути, и совершается последняя в представлении утописта. «Утопист обязан мыслить и толковать историю, - писал Г.В.Флоровский, - в категориях телеологических - как развитие, как развертывание врожденных и предзаложенных задатков, как прорастание и созревание зерна, как самоосуществление некоего «плана» или «энтелехии». [105]

Но, несмотря на «априорный характер» (в отмеченном нами смысле), общественный идеал «скроен» из элементов человеческого опыта. И потому всякая утопия уходит своими корнями в существующую реальность, в существующие общественные отношения и связи людей. Утопические ценности детерминируются в конечном счете реальными потребностями людей, хотя и по принципу «компенсации». В основе Утопии всегда лежит «нечто», что выражает чьи-то актуальные интересы и устремления. Поэтому история Утопии отражает условия жизни и социальные чаяния людей разных исторических эпох.

Вот почему Утопия во многом есть не только предвестница будущего, но своеобразное реконструирование настоящего. Ведь свой материал она заимствует из действительности, придавая ему иные формы, и поэтому структура утопических идеалов отражает структуру формирующихся в обществе приоритетов и ценностей, исторически развивающихся потребностей. В известном смысле утопическое моделирование - это своеобразное «интеллектуальное обновление» действительности, т.е. настоящего: в нем усиливается (или отрицается) то, что имеется (в том или ином виде) в реальной жизни. Нельзя не согласиться с утверждением Э.Я.Баталова, что «любая социальная утопия есть отраженная проекция настоящего в прошлом или будущем, в котором устранены все «минусы» и усилены все «плюсы» существующего общества. Утопия как бы удваивает мир, надстраивая над реальным миром ирреальный мир мечты». [106]Иными словами, познавательная, практическая, историческая значимость утопии связана с провоцированием общественного сознания на неприятие действительности (хотя бы на уровне осознания проблематичности существующего положения вещей), на усомнение в ее неизменности и «абсолютности» и в этой связи - с попытками моделирования другой реальности.

Для характеристики утопии как особого типа осмысления действительности не менее важен и другой момент - ее устремление к построению социального идеала, адекватного природе человека. И в этой своей функции Утопия является одним из наиболее ярких элементов духовного мира человека. Именно она удерживает его на высоте одновременно и мысли, и чувства. «Обществу, неспособному создавать утопии и воодушевляться ими, угрожает склероз и разрушение», - говорил Э.М.Сьоран.

Утопия по большей части - есть предвосхищение, основанием которого является идея целесообразного развития. С одной стороны, это ведет к своеобразному логическому провиденциализму: в истории предопределен круг ее возможных превращений по пути к идеальному состоянию. Но, с другой стороны, именно в силу заложенного в Утопии элемента провиденциализма она вполне может оказаться «преждевременной истиной» (Ламартин). И потому не редкость, когда некоторые утопические идеи сегодняшнего дня становятся действительностью завтрашнего дня. Связанный с Утопией поиск будущего нередко помогает высветить истину. При этом неистинность самой утопии, о которой часто можно услышать, тоже весьма относительна: все зависит от того, насколько выявленные ею тенденции адекватны объективной ситуации и заложенным в последней интенциям к развитию. (Правда, это решает, увы, только время.)

К.Манхейм, разработавший в 20-х годах одну из самых популярных и признанных сегодня концепций утопии, вообще «наделял правом» именоваться таковой только те «фантазии», которые связаны с объективными тенденциям, т.е. могут приблизить действительность к человеческим представлениям о должном. (Этим утопия, по его мнению, отличается от идеологии, обреченной на вечное пребывание в сфере фикции.) Утопичным является, по его мнению, лишь то трансцендентное по отношению к бытию сознание, которое переходит в действие и тем «частично или полностью взрывает существующий в данный момент порядок вещей». [107]

Иными словами, «чуждость», несоответствие действительности - это лишь общая, исходная, но далеко не полная характеристика утопического сознания, и соответственно необходимое, но недостаточное условие Утопии. В этой идее лежит та глубокая мысль, что Утопия, трансцендентная исторически-конкретному, оказывает на него свое воздействие, вступает в социально-политические контакты с различными общественными слоями и группами, движениями и партиями. Вера в осуществление того идеального мира, о котором трактует Утопия, способна охватывать массы людей, направляя и стимулируя их социально-политическую активность. И в этом смысле Утопия, повторяем, может приобретать значение реальной силы, оказывать преобразующее воздействие на бытие людей.

Есть еще одна важная черта утопического сознания. Поскольку «кружево мечты» утопии сплетается из «нитей действительности», постольку связанное с ней моделирование будущего есть своеобразный эпифеномен реформаторства. Утопия - мать всех реформ, считал Свентоховс- кий. Может, это и несколько завышенная оценка роли утопического моделирования, но бесспорно, что, будоража мысль, погружая человека в состояние неудовлетворенности и поиска лучших форм социальной организации, она побуждает (а когда и вынуждает!) к отысканию способов преобразования, реконструкции действительности. Существо Утопии связано с той человеческой особенностью, что сознание постоянно склонно, «чувствует себя вынужденным» (Фойгот) строить планы. Это свойство в равной степени связано как с жаждой совершенства жизненных форм с потребностью преобразования мира в этом направлении, так и с желанием, свойственным человеческой природе, «заглянуть в будущее» и тем самым навести мосты между ним и настоящим, приблизить будущее к собственному, земному бытию, хотя бы в фантастических грезах. Поэтому даже в случае, когда утопический проект очень далек от действительности, Утопия выступает как поиск путей решения существующих социальных задач.