Андрей Чернякевич - БНР. Триумф побежденных

Ковенское соглашение по времени совпадает с полесским походом С. Балаховича и созданием Рады Случчины, фактически было направлено на подрыв планов Ю. Пилсудского. Зато открытым остается вопрос о роли Советской России в заключении договора. Не случайно Г. Чичерин сообщил В. Кнорину, что как только «сконцентрируется Белорусское советское правительство», Литва «перенесет» на него заключенный с В. Ластовским договор. Одновременно он высказался за переезд главы БНР в Россию и ликвидацию эсеровского центра.

Тем временем реанимированное белорусско-литовское сотрудничество набирает обороты. 26 ноября делегация БНР в составе В. Ластовского, А. Цвикевича, Л. Баркова, Д. Анекштейна отправляется в Женеву. Там она принимает участие в совещании представителей республик, признанных и непризнанных, бывших народов Российской империи, встречается с секретарем Лиги Наций. В результате на имя этой организации были направлены мемориал против захвата поляками Вильно и требование передать его во временное управление Литвы.

Однако с литовским кредитом старые проблемы никуда не делись. Наоборот, неожиданным образом поездка в Женеву спровоцировала очередной кризис внутри самого правительства БНР. В середине ноября В. Захарко писал белорусскому премьеру с плохо скрываемым раздражением:

«…Сидим и удивляемся Вашему отношению к Риге… Информации нет. Деньги выслали на Марс, тогда как они очень нужны на земле…»

Еще более резко высказался К. Дуж-Душевский. Он обращался к В. Ластовскому в своем письме:

«Брат!

Что ты наделал? Не закончил тут дела и неожиданно выехал, внезапно, не оставив ничего. Приехали чуть не все, и я в том числе. И сидим тут как настоящие дураки. Публика заводится и злится. Страшно неприятная ситуация. Деньги также играют роль. С твоей стороны это большая ошибка…» [188]

Позднее В. Ластовский в своих показаниях подробно описывал конфликт внутри правительства БНР, который едва не привел к новому расколу:

«Следом, после заключения договора с Литвой и получения первых 250 тыс. литов, я должен был с Цвикевичем уехать в Женеву до приезда Кречевского из Риги. Из полученных денег я часть, кажется, 50 тыс. литов, оставил в Ковно, а остальные взял с собой в Берлин, где положил часть в банк на текущий счет, а нужную сумму взял с собой в Женеву. Возвращаясь из Женевы, я застал часть БНР-овцев в Берлине и телеграмму от Кречевского немедленно возвращаться в Ковно. Привязались из-за денег. Кречевский распустил в Ковно слух, что Ластовский с деньгами удрал…»

В итоге на заседании президиума Рады БНР 3 января 1921 г. было принято постановление о том, что все решения государственно-политического характера должны приниматься совместно, ни одно постановление Рады министров не может войти в силу без утверждения президиума Рады БНР. С этого момента глава правительства должен был периодически, не менее двух раз в неделю, делать отчет перед председателем Рады либо его заместителем по всем вопросам политического характера. Спорные вопросы следовало обсуждать на пленуме президиума Рады и правительства. [189]

На этом же заседании П. Кречевский предложил заменить прежнюю доверенность на ведение государственной работы, получение кредитов и др., выданную от имени президиума Рады В. Ластовскому еще в мае 1920 г., по причине того, что она «выглядит совершенно несолидно». Кроме того, после заявления секретаря Рады И. Мамонько было решено потребовать для проверки все сметы министерств и организаций. В числе прочих Рада министров БНР утвердила проект Государственной печати. Еще спустя две недели печать была изготовлена. На нее пошло около 2 тыс. немецких марок — видимо, из литовских средств.

Сложившаяся вокруг Белорусской Народной Республики ситуация разительно отличалась от той, что была на момент принятия декларации независимости, и требовала серьезного осмысления. Прежде всего — самими деятелями БНР. В середине января 1921 г. А. Цвикевич из Берлина, где он остановился после поездки на конференцию Лиги Наций, пишет обширное письмо в Ковно к В. Ластовскому с изложением общей стратегии действий. Он еще раз подчеркивает, что, в отличие от тех же украинцев, БНР — это «идея». Зависимость от литовско-советских отношений заставляет белорусское правительство более осторожно относиться к антибольшевистской пропаганде. А. Цвикевич писал:

«Не угрожает ли нам ликвидация в Литве в связи с требованиями тех же большевиков? Думаю, что нет. Однако, опять-таки, только при том условии, если мы не будем выпирать со своими восстаниями и вообще антибольшевистской позицией. Следует помнить, что мы можем сидеть в Литве только в том случае, если не будем являться правительством, враждебным Советской России…»

«И вот, возникает вопрос: как быть? Говоря прямо, что для нас более выгодно: выпуск бюллетеней про повстанцев или реальная работа — работа, направленная на укрепление наших сил пока что в Литве и на той территории, которая, возможно, нам достанется, если Польша будет побита?»

Одну из главных проблем Цвикевич видел в отсутствии подходящих кадров:

«…Нет сил… даже на то, что мы можем свободно делать в Литве!»

После чего делал вывод:

«Тянуться к большой государственной политике, в то время как нам трудно издавать какой-нибудь маленький “Сьцяг”, — не нужно…»

«Вообще, пока нам следует махнуть рукой на восточную Беларусь; туда мы никак не можем дотянуться — сил мало; хорошо, если удастся просто поддерживать связь информационного характера».

Общая стратегия на данный момент для А. Цвикевича была очевидной:

«Любой ценой нужно держаться Литвы и организовывать Виленщину и Гродненщину. Переезд, как некоторые думают, в Прагу — это, на мой взгляд, совершенно невозможная вещь. Это означает вернуться в положение в десять раз худшее, чем было в свое время в Риге. Потому что после Праги нам останется только переехать на… Принцевы острова. Наша политическая смерть не в том, что Россия подпишет мир с Польшей, а в том, что к этому миру присоединится Литва…»

Высказался А. Цвикевич, кроме прочего, и на тему возможного получения правительством БНР банковского кредита:

«Лурье говорит, что в течении этих двух недель он добьется окончания порученного ему получения кредита. Я не вижу в этом большого успеха, даже если банк пойдет нам навстречу, — настолько условия этого кредита тяжелые… Условия времени, однако, заставляют нас принять этот заем, если его, конечно, дадут». [190]

О том, какие взгляды царили среди самих членов БНР, можно сделать вывод из материалов личных анкет. На вопрос о ближайших целях белорусской государственности они написали следующее: Т. Гриб — «открытая борьба с оккупантами за государственную независимость Беларуси», И. Черепук — «революционная борьба с чужаками с востока и запада…», А. Коробач — «распространение национального самосознания и революционирование масс белоруского общества», И. Лурье — «борьба с польским и русским империализмом к государственной независимости», [191]А. Валькович — «объединение всех национальных политических сил, как белорусских, так и других национальностей, для выступления общим фронтом в защиту независимости и неделимости Беларуси», В. Захарко — «…нужно как можно больше развивать национальное самосознание нашего народа и добиваться и твердо настаивать, при любых обстоятельствах, на независимости и неделимости Беларуси, и только таким образом мы в конце концов достигнем наших идеалов…», К. Дуж-Душевский — «…организационно и революционно… сотрудничество с нашими союзниками, агитация, мобилизация сил, захват гражданских институтов в крае в белорусские руки, пропаганда за границей», П. Кречевский — «…в настоящий момент она может идти только революционным и культурно-просветительным, включая кооперативное движение. Цель революционной борьбы — освобождение подневольных наций…», С. Житловский — «широкая пропаганда идеи независимости на местах…»