Фердинанд Шаландон - Алексей I Комнин. История правления (1081–1118)

Думаю, переговоры с Пизой были связаны с другими заботами василевса. Алексей помышлял тогда о сближении с Римом, более из политических, чем из религиозных соображений.

Мы видели, что первые переговоры об объединении церквей ни к чему не привели. Если верить латинским источникам, этот вопрос якобы был еще раз поднят на Барийском соборе в октябре 1098 г. [1212], где греки обсуждали с латинянами вопрос об исхождении Святого Духа. Ансельм Кентерберийский произнес там речь « De processione Spiritus sancti contra Graecos » [Об исхождении Святого Духа, против греков ( лат .)]. Православные якобы были разбиты в богословской дискуссии. У нас нет текста, который позволил бы полагать, что в Бари присутствовало духовенство из Святой Софии, и я склонен верить, что греки, спорившие с латинянами, принадлежали к греческому духовенству Южной Италии [1213]. Собор закончился официальным отлучением тех, кто не признал римскую доктрину об исхождении Святого Духа [1214].

Позже переговоры возобновились, а в 1108 г. папский легат присутствовал при подписании договора между Алексеем и Боэмундом [1215]. 12 февраля 1111 г. Генрих V взял в плен папу Пасхалия [1216], и тот, вынужденный подчиниться силе, 13 апреля короновал императора. Пасхалий уступил только скрепя сердце и 22 марта 1112 г. переменил свое решение и признал, что проявил слабость [1217]. Должно быть, Алексей следил за этими событиями с интересом. Смерть Боэмунда и Рожера Борсы в 1111 г. оставили Южную Италию без властителя. Василевсы все еще скорбели об утрате прекрасных итальянских провинций, и Комнин теперь задумал вернуть себе эти бывшие территории империи. В январе 1112 г. в письме Герарду деи Марси, аббату Монтекассино [1218], он намекнул на пленение папы и дал понять, что его это огорчает. Должно быть, передать это письмо было поручено тому же посольству, которое привезло римлянам послание, о котором говорит Петр Диакон [1219]. Алексей выражал жителям Рима сожаления в связи с пленением папы и хвалил их за отпор Генриху V. Василевс добавил: если они по-прежнему настроены так же, как было сообщено ему, он мог бы принять для себя или для сына императорскую корону. Видимо, тогда же Алексей написал папе, и не исключено, что именно поддержка, которую Пасхалий II надеялся найти у греческого императора, придала ему смелость, чтобы 22 марта 1112 г. возвышенным слогом объявить себе порицание за снисходительность к германскому императору и осудить свою слабость.

В ответ на послание Алексея римляне в мае того же года отправили к василевсу многочисленное посольство для переговоров о его предложениях. Видимо, Алексей тогда обязался в течение лета приехать в Рим [1220]. Но он заболел и не смог выполнить обещание. Ему пришлось извиниться перед папой в письме, доставленном, несомненно, тем же посольством, которое привезло послание василевса Герарду деи Марси, аббату Монтекассино [1221]. Очевидно, что Пасхалий II продолжал эти переговоры только в надежде добиться объединения обеих церквей и прекращения схизмы. Здесь главный документ — письмо, которое Пасхалий II отправил Алексею в конце года [1222]. Папа благодарит небеса, подавшие Алексею мысль о столь желанном объединении, и не скрывает трудностей, какие из-за различия между народами вызовет это начинание. Однако задача императора проще, ведь он может повелевать своим духовенством и мирянами. Папа признает искренность, которую Алексей проявил во всем этом деле и которую показали как его посланец Василий Месимерий, так и его письма. Но Пасхалий II не хочет допустить переноса вопроса в другую плоскость. Он сразу же заявляет, что есть только одно средство примирить всё — пусть патриарх Константинопольский признает первенство римского престола: «Ваша Прозорливость хорошо знает по опыту, — пишет он, — сколь велико было некогда подчинение патриархов Константинопольских епископу Рима. Но с тех пор протекло немало лет, и теперь епископы Константинополя и их духовенство, вопреки традиции, столь отдалились от должной дружбы с римской церковью и повиновения ей, что не удостаивают ни принимать посланий, отправляемых Апостольским престолом, ни вступать в сношения с его апокрисиариями. Если Ваша Мудрость не проявит любви к нам и благосклонности к нашим посланцам, раскол продолжится; мы не будем более знать друг друга, и память о нашем нынешнем примирении изгладится. Главное средство добиться единства: наш собрат патриарх Константинопольский должен признать первенство и преподобие Апостольского престола, как было установлено благочестивым государем Константином и подтверждено согласием святых Соборов, и смягчить былое упорство, сообразуясь с тем, что вы узнаете от наших легатов. Что касается митрополий и провинций, некогда подчиненных Святому престолу, — пусть они вернутся в его подчинение и распоряжение, дабы отношения, существовавшие при Ваших предшественниках между древним и новым Римом, были восстановлены с Божьей помощью и усердием Вашей Возвышенности, ибо преодолеть разногласия в вере или обычаях, существующие между латинянами и греками, невозможно, пока члены тела не будут воссоединены с головой».

Папа предлагал созвать собор или собрать епископов апостольских престолов. Видно, что Пасхалий II не отказался ни от одного из притязаний римской церкви. Он не упомянул ни словом планы василевса, касавшиеся императорской короны, и очевидно, что для него эти замыслы были второстепенными по сравнению с признанием константинопольской церковью первенства церкви римской. Больше сведений об этих планах мы не имеем; мы только знаем, что, очень вероятно — в следующем году, в Константинополь приехал Петр Хрисолан [1223], архиепископ Миланский, и произнес там речь, обличавшую заблуждения греков [1224]. Ему ответил Евстратий, епископ Никейский, но согласие так и не установилось, и от честолюбивых планов Алексея отвлекли более насущные заботы.

Уже было сказано, что василевсу пришлось вести борьбу с турками до смерти. Мусульмане вновь появились на территории Рума и возобновили набеги на него. Мы видели, что с 1101 г. мусульманские орды почти не трогались с места. Анна не упоминает ни одного похода на греков, кроме экспедиции Хасана в 1110 г., и причины этой передышки, предоставленной грекам, выяснить просто. С 1099 г. весь Восток был поделен между двумя сыновьями Малик-шаха — Баркияруком и Мухаммедом. Провозглашенный [султаном] в 1099 г. в Багдаде, Мухаммед добился, чтобы в Кутбе имя брата заменили его именем. Между братьями немедленно вспыхнула война, и вокруг каждого из них сгруппировались эмиры. Смерть Баркиярука не прекратила братоубийственный конфликт, и обе партии продолжили бороться. Только в 1105 г. Мухаммед наконец победил и добился своего признания в качестве султана сельджуков [1225]. Кылыч-Арслан, султан Икония, непосредственный сосед греков, принимал активное участие в этих боях, и Греческая империя воспользовалась его отсутствием. В 1106 г. [1226]он был избран наследником Джекермиша, эмира Мосула, смертельно раненного в сражении с Джавали Сакавой. Обосновавшись в Мосуле, Кылыч-Арслан был вынужден вступить в борьбу с соперником своего предшественника и нашел смерть, потерпев поражение от Джавали. Его государство было разделено между четырьмя сыновьями, и один из них, Малик-шах, «Шахиншах» в тексте Анны Комниной, получил Иконий [1227].