Фердинанд Шаландон - Алексей I Комнин. История правления (1081–1118)

О мерах, принятых Алексеем против знати, мы знаем весьма немного. Зонара [1295]упрекает его в том, что он щедро одаривал сторонников и проявлял мало благосклонности к остальной знати. По одному письму Феофилакта мы видим, что василевс отнимал владения у архонтов [1296]. Наконец, мы замечаем, что после каждого заговора виновные приговаривались уже не к смерти, а к конфискации имущества, и это позволяло пробрести для государства новые земли, часто очень ценные. Этих нескольких фактов достаточно, чтобы мы имели право сказать: поведение Алексея по отношению к знати было аналогичным образу действий, который он, как мы скоро увидим, усвоил в отношении белого и черного духовенства.

Придя к власти, Алексей должен был прежде всего вознаградить сторонников и наделить богатыми бенефициями членов собственной семьи. Не имея денег, он использовал владения монастырей, раздав их в качестве бенефициев. Греческие бенефициарии назывались харистикариями.

Справедливости ради надо признать, что не Алексей изобрел этот прием, к которому прибегали еще императоры-иконоборцы и который был в ходу в XI в., судя по постановлению собора, созванного в 1027 г. патриархом Алексием [1297]и осудившего недавно возродившийся обычай — поручать управление монастырями мирянам под предлогом обучения, улучшения или расширения. В январе 1028 г. [1298]собор одобрил целый ряд мер против злоупотреблений, совершаемых в ущерб монастырским владениям. Эти меры оказались неэффективными, и мы уже видели, что Исаак Комнин с этими предписаниями не считался. Константин Дука, его преемник, выступил против методов Исаака. Но в 1073 г. Константин, архиепископ Кизика, заявил, что его предшественники роздали разным лицам монастыри, прежде зависевшие непосредственно от митрополии, и что харистикарии получают от них огромные доходы, тогда как митрополичья церковь находится в очень стесненном положении и даже испытывает трудности с выплатой налогов [1299].

Упомянем еще пример логофета Никифорицы, который при Михаиле VII добился, чтобы ему пожаловали большой монастырь в Гебдомоне, и сделал его центром своих владений [1300]. Но в большинстве случаев дары, о которых мы только что говорили, делались епископами, а василевсы чаще всего были ни при чем. При Алексее Комнине все переменилось: теперь монастырские имущества раздавал сам василевс. Это ясно видно из одного любопытного документа, который долго датировали другими временами, но который определенно относится к царствованию Алексея [1301]. Я имею в виду рассуждение Иоанна, патриарха Антиохийского, о монашеской жизни. Автора возмущают сам император и слабость патриарха. Он напоминает, что истоки этих злоупотреблений надо искать во временах Льва Исавра и прежде всего Константина Копронима, который хотел полностью уничтожить монашество [1302]. Картина, которую он рисует, — интересна; вот ее основные черты: «Враг изобрел снова средство вредить богоугодной монашеской жизни, и на этот раз хитрое и обманчивое. Он стал внушать, чтобы пожертвования, принесенные благочестивыми царями, архиереями, архонтами, монахами, мирянами, отдавались в дар другим людям; чтобы порабощались монастыри, богадельни и странноприимные дома». Этот обычай ввели иконоборцы, а потом его сохраняли под предлогом заботы о монастырях [1303]. Сначала мирским чиновникам якобы ради восстановления отдавали разрушенные монастыри. «Последующие цари и патриархи начали уже дарить в виде полного дара даже состоятельные монастыри и богадельни, а потом с течением времени и те из них, которые были наиболее обширны и доходны» [1304]. Зло продолжало разрастаться и в эпоху, когда писал автор, стало настоящим бедствием, поскольку таким образом передали не один-два монастыря, а все, большие и малые, богатые и бедные, как мужские, так и женские; свободными остаются монастыри старинные и недавно построенные, которые вскоре постигнет похожая судьба. Уступки делаются мирянам, женщинам, чужеземцам; иногда переданные таким образом имения наследуются [1305]. Виноват в этом император [1306]; это ясно следует из дарственной записи, которую цитирует Иоанн Антиохийский: «Царство мое […] дарит тебе такому-то такой-то монастырь».

Слова Иоанна Антиохийского подтверждает один дошедший до нас акт Алексея [1307]. Среди членов семьи, среди которых василевс таким образом распределял имения, принадлежавшие монашеским общинам, был его брат Адриан, которому он передал полуостров Кассандра [1308]с правом пользования доходами. Самый значительный доход давала поземельная подать, которую духовенству было разрешено взимать на своих землях; эта подать называлась канон (κανών).

Императорская уступка предоставила Адриану право поручать сбор этой подати своим людям. А ведь имениями на полуострове Кассандра владела лавра св. Афанасия. Монахи испугались, как бы, платя подать частному лицу, они не стали простыми париками, то есть уже не собственниками, а только колонами, живущими в чужом имении и тем самым обязанными нести некие повинности. Поэтому они обратились с запросом к Алексею. Тот, всегда выказывавший величайшее благоволение обитателям Афона, Agion Oros , в силу рассматриваемого акта вынес решение, что монахи, платя подать его брату, остаются собственниками.

Такие дары, которые василевс делал частным лицам, вызывали сильнейшие потрясения в монастырской жизни. Эта мера, — говорит Иоанн Антиохийский, — «изменяет и спутывает порядок церковного благоустройства. В церкви существует три степени, или чина: за священническим сейчас же следует чин монашеский, а за сим уже на третьем месте стоят миряне. Но обычай отдачи монастырей мирянам поставил над монахами мирян и подчинил мирянам монахов» [1309]. В самом деле, харистикарии селились в монастырях, устраивая там личные резиденции [1310]. Содержанием обителей они пренебрегали. Чаще всего они имели право бесконтрольно использовать доходы монастыря, оплатив его расходы, и нередко злоупотребляли этой привилегией: «Получив в свою власть монастыри, он [харистикарий] тотчас распускает ненасытную утробу и кладет туда все, принадлежащее монастырю: не только дома, поместья, скот и всякие доходы, но и самые храмы, игумена и монахов он почитает своими рабами и всех и вся рассматривает как свою благоприобретенную собственность, всем пользуется как своим наследством. Большим храмам и церквам он уделяет какую-нибудь самую маленькую часть из всего дохода […] прекращаются установленная ктиторами благоговейная служба, возжигание свечей, псалмопение, раздача милостыни […] прекращается отпуск самого необходимого пропитания для монахов». Игумен [1311]более не имел власти и получал приказы от харистикария; дисциплина переставала существовать, поскольку монахи старались угодить тому, кто распределяет блага. «В одинаковом числе с монахами в них [монастырях] находятся помещенные царями и харистикариями светские братья, живущие внутри и вне обители. И внутри святой ограды мирские люди убивают [скот], едят мясо, поют песни и творят невозбранно всякие мирские дела» [1312]. С женскими монастырями, если верить Иоанну Антиохийскому, дело обстояло и того хуже [1313]: «Какими словами, — восклицает он, — можно описать ужасы, там происходящие!»