Кассия Сен-Клер - Золотая нить. Как ткань изменила историю. [калибрятина]

Королева Елизавета I определенно владела большим количеством кружев. На знаменитом портрете Елизаветы I «Пеликан» кисти Николаса Хиллиарда королева буквально опутана паутиной кружев. Узкие полосы золотого кружева нашиты на льняные рукава с черной вышивкой (блэкворк) и на партлет (род накидки на плечи с рукавами, прикрывающей декольте), окантованный черным, шитым иглой кружевом. Манжеты и высокий воротник сделаны из вырезного кружева с изящными кончиками. Хиллиарду было непросто изобразить все это: если посмотреть при косом свете, то заметно, как он утолщил мазки белой краски, которыми писал кружева, чтобы они стали чуть выпуклыми, словно прожилки на обратной стороне листьев.

На портрете кисти Маркуса Герартса-младшего, написанном около 1592 г., королева предстает в жестком белом платье и накидке. Она больше похожа не на женщину, а на странную светлую ворону. Ощущение чего-то нечеловеческого усугубляет очень широкий пышный воротник из вырезного кружева, обхватывающий ее шею, еще больше нарушая пропорции тела. Кстати, именно эта мода подвергалась особым нападкам англичан, которым так нравилось рассуждать о скромности в одежде. «Великолепные и ужасные пышные воротники, – писал Филипп Стаббс в «Анатомии злоупотреблений», – некоторые из которых в высоту достигают ярда, а иные и более, и лишь немногие – меньше». Они не то чтобы были аморальными, но отнимали слишком много времени, которое, как многие думали, лучше провести в молитве. «Корабль скорее уплывет далеко в море, – жаловался в 1607 г. Томас Томкинс, – чем оденется знатная дама» [260].

Большую долю кружев королеве Елизавете I поставляла Элис Монтегю, лондонская торговка шелком и тонким льном. В Благовещение 1576 г., к примеру, список товаров, поставленных Элис Монтегю королеве, содержал сорок три отдельных предмета, включая десять унций «венецианского кружева, золотого и серебряного». В следующие шесть месяцев королева купила еще больше металлического кружева. В списке на Михайлов день указаны «шесть фунтов одна унция богатого венецианского кружева, сделанного вручную», а также двадцать семь «фунтов кружева, плетенного на коклюшках, и венецианского ажурного кружева, золотого и серебряного, разных видов» [261].

Кружево было популярным подарком. Немалое количество кружев и одежды с отделкой из кружев поступало от подданных и придворных, пытавшихся польстить королеве. К примеру, в честь нового, 1578 года королева получила «льняной чехол на подушку с узором из ветвей и деревьев, отделанный по краям белым коклюшечным кружевом с узором из корон». В следующем году графиня Линкольнширская подарила королеве длинный плащ из «багрового бархата с каймой из узкой полосы венецианских серебряных кружев по краю». Пожалуй, самым экстравагантным примером такого рода подарков служат покои в замке Кенилуэрт, заново оформленные в честь визита королевы в 1584 г., да так, что дух захватывает. «Пять плюмажей из окрашенных перьев, украшенных коклюшечным кружевом и блестками золота и серебра, стояли в вазах; золотой, серебряный и алый шелк украшал остов кровати, с которого ниспадали пять занавесей из золотого и серебряного коклюшечного кружева» [262].

Но королева была не одинока в своих вкусах. Ее великолепная соперница Мария, королева Шотландии, поднялась на эшафот в 1579 г. в белых льняных коклюшечных кружевах. Двумя десятилетиями ранее сэр Томас Уайатт, еще один предатель короны, был обезглавлен в «бархатной шляпе с широкой лентой из коклюшечных кружев на ней». Граф Сен-Мар, лидер французской моды, когда его обезглавили в 1642 г., оставил после себя более трехсот пар ботфортов с кружевами на раструбах. Чувствительность его современников к нюансам кружев можно оценить по ссоре, произошедшей между художником Диего Веласкесом и молодой аристократкой из Сарагосы. Она отказалась принять законченный портрет, потому что, как она сказала, художнику не удалось должным образом отобразить великолепное качество фламандских кружев – puntas de Flandes muy finas – на ее воротнике [263].

Картина Франса Хальса «Смеющийся кавалер» любопытна во многих отношениях. На ней изображен мужчина, но он на самом деле не кавалер, и он не смеется. Лицо двадцатишестилетней модели – его возраст отмечен датой 1624 на портрете – пышет здоровьем. Усы лихо закручены вверх, следуя за линией пухлых щек. На его губах и в его темных глазах сохраняется выражение, какое бывает после удачной шутки, которой он невероятно гордится. Но молодой человек доволен не только своим остроумием. Все в его одежде – от широкополой черной шляпы до пышного воротника и богато украшенного дублета, в прорезях рукавов которого видна тонкая льняная сорочка, – говорит о богатстве, высоком статусе и тщеславии. Он не единственный мужчина той эпохи, гордившийся своим нарядом. В наши дни кружево ассоциируется с женственностью, но в те времена мужчины носили его повсеместно.

В конце XVI и XVII вв. мужчины обычно украшали кружевами шею и запястья. Мужская одежда, особенно в середине XVII в., давала множество возможностей для демонстрации кружева. К примеру, модным стало носить кружевные воротники поверх доспехов. Эффект сочетания деликатного льна и сверкающего металла, который можно увидеть на некоторых портретах кисти Ван Дейка того периода, был впечатляющим. Как только пышные круглые воротники исчезли с шеи модников, мужчины начали носить необыкновенно широкие отложные воротники из шитого иглой кружева. Кружева могли выглядывать и из раструбов сапог, и из швов на кюлотах, из плащей или дублетов и даже, как только каноны вошли в моду, становились узкой оборкой вокруг колен. Мужское влияние на кружево чувствовалось даже в узорах на нем. На конце дошедшего до нас кружевного галстука, который, как считается, некогда принадлежал Людовику XIV, изображены военные мотивы: барабаны, штандарты, пушки и два ангела, трубящие победу [264].

На другом берегу Ла-Манша король Яков I демонстрировал еще больше экстравагантности в одежде, чем его предшественница на престоле. Хотя траты на гардероб в последние годы правления Елизаветы I достигли 9535 фунтов, в первые пять лет царствования Якова I на те же цели тратилось 36 377 фунтов ежегодно. И немалая часть этой суммы была вложена в кружева. Накануне свадьбы дочери Якова I Елизаветы и курфюрста Пфальцского в 1613 г. был послан указ в «Большой гардероб» о «шестистах восьмидесяти фунтах и восемнадцати унциях серебряного коклюшечного кружева с блестками, четырехстах шестидесяти фунтах и семи унциях золотого и серебряного плетеного кружева, тридцати восьми унциях золотого и серебряного петельного кружева…». Список продолжался дальше. В целом было перечислено более 1100 фунтов кружева.