Александр Ключник - Белгород-Днестровский

О чем писал А. С. Пушкин? Нам остается только догадываться. В те времена еще жива была легенда о том, что эти места много лет назад приютили другого опального поэта — Овидия. «Историко-географические изыскания, — замечает известный пушкинист Л. П. Гросман, — опровергли эту легенду, и сам Пушкин возражал против нее, но места, хотя бы и легендарно связанные с героическими именами, глубоко взволновали его. Оставив Аккерман, Пушкин уже в пути стал записывать стихи на лоскутках бумаги и выражал сожаление, что не захватил с собой «Понтийских элегий».

Так начало слагаться послание к древнему поэту-изгнаннику, которое сам А. С. Пушкин ставил неизмеримо выше своих первых поэм. В стихотворении «Заточение поэта» с особой глубиной звучит любимая тема Александра Сергеевича, близкая ему по личному опыту. Из горестных строк Овидия и непосредственных впечатлений от степей, соседствующих с местами его изгнания, рождалась эта беспредельно грустная дума о судьбе поэта:

Послание к Овидию было очень дорого Пушкину. Он заботился о его публикации. В письме к брату Льву, помеченным октябрем 1822 года, он писал; «Кстати: получено ли мое послание к Овидию? будет ли напечатано?» И через три месяца опять: «Каковы стихи к Овидию? Душа моя, и Руслан, и Пленник, и все дрянь в сравнении с ними».

К сожалению, когда стихи увидели свет, концовка в них была изменена. А вот что сказал Пушкин в первоначальном варианте:

Придравшись к нескольким строчкам перехваченного полицией частного письма А. С. Пушкина, в котором он высказывал атеистические взгляды, самодержавное правительство в июле 1824 года выслало поэта с юга, из Одессы, в «далекий северный уезд», в имение его матери — село Михайловское.

А следующей зимой в Одессе появится новый поэт-изгнанник — Адам Мицкевич.

Участие в тайной патриотической организации просветительного характера — «Обществе филоматов» — дорого обошлось ему: А. Мицкевича исключили из Виленского университета, бросили в тюрьму, а затем как «наиболее деятельного в распространении пагубных учений общества» назначили учителем в отдаленной от Польши губернии. Окончательно место ссылки должны были определить в Петербурге. Здесь Адаму Мицкевичу предоставили право выбора, и он, может быть, вспомнив о А. С. Пушкине, принял решение ехать в Одессу, в недавно открытый здесь Ришельевский лицей. Поэт и не подозревал, что вслед за ним полетело распоряжение: Мицкевича на службу ни в коем случае не брать.

В кармане лежало рекомендательное письмо Александра Бестужева одесскому поэту В. Туманскому... «ручаюсь за его душу и талант» — с припиской К. Ф. Рылеева: «Полюби Мицкевича...» Оно сразу же открыло поэту двери многих одесских домов. Но поэту сопутствовали не только любовь и уважение многих... Места в лицее, как и следовало ожидать, не нашлось ему деликатно отказали «за отсутствием вакансий». Попечитель Одесского учебного округа — командующий войсками южной провинции обер-шпион граф Витт учуял какое-то «брожение умов», хотя еще не знал о существовании тайных обществ декабристов. Поэтому он решил во что бы то ни стало избавиться от опасного поляка.

Пока Петербург думал как быть с Адамом Мицкевичем, тот, как и А. С. Пушкин, заводил знакомства, изучал край. Он, в частности, близко сошелся с Карлом Морхоцким, который владел хутором Любомилой возле деревни Роксоланы за Овидиополем.

А однажды Адам Мицкевич получил письмо от бывшего виленского коллеги, работавшего казенным лекарем в Аккермане. Лекарь настоятельно просил посетить город. Адам Мицкевич рассказал об этом Морхоцкому. Карл согласился сопровождать поэта.

Сначала заехали на хутор. А затем, сменив лошадей, добрались до овидиопольской пристани. Здесь наняли лодку и через лиман направились в Аккерман.

Подробных сведений о пребывании Мицкевича в городе не сохранилось. Что он видел по пути к нему, можно представить по воспоминаниям писателя и историка Иосифа Крашевского, который ехал той же дорогой спустя семнадцать лет. «Овидиополь постепенно исчезает, зато огромные, далеко протянувшиеся стены крепостных руин Аккермана, помнившие греков, генуэзцев и турок, вырастают вправо; влево — казацкие казармы с четырьмя белыми башенками, купол новой церкви и почтовый дом на взморье над берегом. Минарет старинной мечети, маяк, все более отчетливо темнеет на западном небе».

Лампа небольшого маяка, устроенного в бывшей турецкой мечети, светила и Мицкевичу. Он вспоминает о ней в сонете «Аккерманские степи».

Недолго Адам Мицкевич любовался зелеными степями Украины. Пришло распоряжение выехать в Москву и 13 ноября 1825 года поэт в почтовой коляске навсегда оставил эти края.

Спустя два десятилетия после Бухарестского трактата аккерманская крепость окончательно утратила свое военно-оборонное значение, а город все еще оставался захолустным уголком на юге Российской империи. От полного забвения властями в какой-то мере его спасло то, что он с 1818 года стал центром крупного уезда, который быстро заселялся. Сюда, в частности, валом повалили иностранцы, преимущественно немцы. В их руки только в течение двадцати лет (1820—1840) попало более ста тридцати тысяч десятин самых лучших земель.