Александр Ключник - Белгород-Днестровский

В Приднестровье бежали также крестьяне из других губерний, поскольку, как уже говорилось, отношения между ними и помещиками здесь были иными. Согласно закону 1775 года, дополненному положением 1818 года, бессарабский крестьянин, живший на помещичьей земле, обязан был отбывать в пользу помещика барщину, отдавать ему десятую часть всех своих доходов от земли и скота, чинить дороги, мосты, плотины и, кроме того, вносить в казну натуральные и денежные повинности.

В 1836 и 1846 годах были приняты законы, в которых точно указывались размеры земли, предоставляемой крестьянину, но эти законы, вполне понятно, создали лишь видимость двухстороннего «добровольного» договора.

В 1868 году в Бессарабии была проведена крестьянская реформа. Крестьяне получили различной величины наделы, но оставались в оброчных отношениях к помещикам вплоть до 1883 года. К 1905 году эти наделы составляли около половины всех удобных земель. Остальная часть их принадлежала помещикам, церквам и монастырям. В этом же 1905 году почти четвертая часть крестьянских хозяйств не имела земли вообще.

«В Бессарабии, — писал известный украинский писатель Иван Нечуй-Левицкий, — не было такой барщины, как на Украине. Люди отрабатывали помещикам за поле, но помещики не имели права продавать и покупать людей. Бессарабские помещики весьма охотно принимали на свои земли украинских беглецов, потому что земли у них было много, а людей мало. Сюда бежали во время барщины украинцы с Подолии, Киевщины, Херсонщины, даже из-за Днепра, Полтавщины. Они рассеялись по Аккерманщине, в Бендерщине и даже между молдаванами везде по Бессарабии. В Аккерманщине все новые села делились на посады; в каждом посаде был пристав, то есть полиция, и староста с писарем вместо волостного головы. Народ приписывался в мещане, ибо в Аккерманщине барских крестьян не было. Приставы, как и любая полиция, сильно обдирали украинских беглецов, которые хотели осесть в аккерманских посадах».

Обирали они их весьма искусно. Для того, чтобы поселиться в Аккерманском уезде, следовало приписаться здесь, а чтобы приписаться, надо было иметь паспорт. Беглые, естественно, паспортов не имели, зато они были у каждого пристава. Полиция буквально охотилась за документами умерших аккерманцев и продавала их за бешеные деньги. Получалось нередко, что по одному и тому же паспорту в течение определенного времени жили несколько человек. Таким вот образом некоторые аккерманские мещане становились воистину бессмертными. «...В церковных метрических свидетельствах, — рассказывает тот же Иван Нечуй-Левицкий, — и в посадских, и в полицейских книгах были записаны какие-то неумирающие люди: они никогда не умирали, ибо на их место сразу же записывали новых украинских беглецов и давали им фамилии записанных в книгах покойников».

Так, что гоголевский Чичиков, мечтавший нажиться на «мертвых душах», был не единственным в своем роде и явился на свет божий не только как плод писательской фантазии. Кстати говоря, некоторые историки литературы считают, что реальным прототипом Чичикова послужил один из бессарабских помещиков.

Рос уезд — хоть медленно, рос и его центр. Если в 1826 году число жителей Аккермана не превышало десяти тысяч, то в 1860 году оно достигло двадцати пяти тысяч, а к 1910 году — почти пятидесяти тысяч, то есть в течение века увеличилось в пять раз. Преобладание украинцев, переселившихся сюда из приднепровского края, бросалось в глаза всем кто посещал город. Он, писал И. Нечуй-Левицкий, «стал уж и вовсе украинским городом».

Накануне отмены крепостного права Аккерман считался одним из наиболее развитых центров Бессарабской губернии. Он укрепил за собой славу «виноградной столицы» приднестровского края.

Большая часть садов и виноградников принадлежала маленькой группе местных богачей и колонистов, в карман которых, понятно, шли и основные доходы.

В связи с бурным развитием виноградарства постепенно образуется особая прослойка городского пролетариата — рабочие-виноградари. Ее составляли по преимуществу разорившиеся мелкие владельцы.

Изготовленные белгородцами вина составляли главный предмет торговли в крае. Обладавшие отличными качествами, они пользовались успехом наряду с лучшими французскими винами.

Развивались в городе и ремесла — гончарное, сапожное, бондарное и другие. Горшки, сапоги, бочки, хлебные изделия сбывали тут же. В лавках, которых было не меньше двухсот, продавали также товары, привезенные из Одессы, Кишинева, Харькова. Ежегодно в городе устраивалась большая ярмарка, на которую съезжались люди со всего Приднестровья.

В пореформенный период Россия становится постепенно на капиталистический путь развития. В. И. Ленин в своем труде «Развитие капитализма в России», касаясь образования рабочих рынков на юге и юго-востоке страны, писал, что в Бессарабской губернии таким рынком стал Аккерман (Белгород). К концу прошлого века в нем появляются крупные промышленные предприятия — работают три сахарных завода, две табачные и четыре ватные фабрики, более семидесяти мельниц; развивается порт, который имел пять причалов; открывается восемьдесят рыболовецких пунктов; увеличивают выпуск продукции виноделы и салотопы. Перед империалистической войной город получил выход «в свет» по железной дороге, которая соединила его с Кишиневом. А в разгар войны была проложена ветка на Одессу.

Оставлял желать лучшего внешний облик города. Простые горожане ютились в низких мазанках, сквозь маленькие тусклые окошки едва проникал солнечный свет.

По вечерам город утопал во мраке, а в дождливую погоду пешеходы тонули в грязи. Негде и не от кого было получить надлежащую медицинскую помощь. Нередко, когда случалось несчастье, можно было наблюдать картину, описанную современником: «Рабочий свалился, обливаясь кровью. Соседи стали помогать унять кровь, засыпали рану землей, залепили мякишем хлеба, обмотали портками, снятыми с упавшего».

К 1860 году в городе насчитывалось тринадцать начальных школ, в которых учились всего-навсего двести пятьдесят учеников. Работало здесь также уездное училище, где получали образование пятьдесят три ученика. Зато количество питейных заведений приближалось к полустам.

Из двадцати шести тысяч рублей, поступивших в городскую казну в 1875 году, третья часть ушла на содержание полиции и пожарной охраны, а на нужды просвещения было израсходовано лишь две тысячи двести рублей. Причем, ввиду финансовых трудностей городская дума решила отменить плату за преподавание иностранных языков в уездном училище и уменьшить содержание младшему медицинскому персоналу.

Комментарии, казалось бы, излишни. Но все-таки предоставим слово автору справочной книги-путеводителя «Аккерман и его окрестности», увидевшей свет в 1895 году. «Аккерман, — с горечью пишет он, — казалось бы, должен достигнуть известной степени культурности, развить стремление к общественной жизни и просвещению... Но, к величайшему моему сожалению и стыду (ведь я сам аккерманец), я должен констатировать совершенно противоположное».