Валерий Степаненко - Византия в международных отношениях на Ближнем Востоке (1071-1176)

Предводители похода нуждались если не в военной, то по меньшей мере в дипломатической поддержке Византии, закономерно полагая, что это облегчит реализацию их планов в отношении районов, которые ранее входили в состав Византии. Так, Боэмунд Тарентский «хотел получить восточный доместикат», т. е. давно уже утративший свое значение пост главнокомандующего византийских войск восточной части империи. Он получил отказ, так как Алексей I боялся, что, «обретя власть и подчинив себе таким образом всех графов, он в будущем легко сможет склонить их ко всему, что задумает» [7, 292]. Показательно, что уже современники ясно видели истинные цели крестоносцев. Так, Анна Комнина пишет, что, «не владея никакими землями, он (Боэмунд — В. С .) покинул родину для вида ради поклонения гробу Господню, на самом же деле — чтобы добыть себе владения и, если удастся, то даже захватить трон Ромейской державы» [7,291]. Рауль Каэнский также сообщает, что Боэмунд «отправился за богатствами» [29, 612]. Поэтому отношение Алексея Комнина к крестоносцам было двойственным. С одной стороны, после подписания Константинопольского соглашения они стали вассалами василевса, с другой — византийская дипломатия не строила иллюзий относительно результативности самого похода. Император явно не доверял крестоносцам (впрочем, это было взаимно), рассматривая их как случайных попутчиков, которых пришлось принуждать к неравноправному для них союзу силой. Поэтому Алексей I отклонил предложение Раймунда Тулузского принять на себя руководство походом, так как под этим подразумевалось открытое выступление императора на стороне крестоносцев и участие византийской армии в их предприятии на востоке. «Милостиво наделив графов всевозможными дарами и титулами, он рассказал им, что их ждет в пути, дал полезные советы, сообщил о способах ведения боя, которыми обычно пользуются турки» [7, 292]. Возможно, одной из причин того, что император открыто не поддержал крестоносцев, было то, что их первым противником был Румский султанат, с которым в 1093 г. был заключен мир. Он соблюдался обеими сторонами, свидетельством чего является тот факт, что накануне выступления крестоносцев через Малую Азию Килич Арслан I увел армию из своей столицы Никеи на восток Малой Азии и осадил Мелитену. Тем не менее первой же акцией крестоносцев, явно предпринятой по требованию Алексея Комнина, стала осада Никеи. Сам император предпочел не принимать в ней участия. Расположившись лагерем в Пелекене, «он решил не идти вместе с кельтами, а помогать им так, как если бы он был с ними» [7, 295]. К Никее был направлен лишь небольшой отряд во главе с примикирием Татикием, а в город с предложением сдать его не крестоносцам, а грекам был направлен Мануил Вутумит. За спиной рыцарей, готовившихся к штурму города, посланцы императора смогли договориться с гарнизоном цитадели. Неожиданно для крестоносцев Никея была сдана византийцам, тогда как рыцарей даже не впустили в город, опасаясь грабежей. Это явилось нарушением Константинопольского соглашения и вызвало недовольство «народа и менее важных лиц», полагавших, что «император несправедливо ценит их труд и забирает в свою пользу… все, что по договору составляет общее достояние» [31, 127]. «Князья же настаивали на том, что император действует злонамеренно и вопреки смыслу договора». Тем не менее раздача даров успокоила предводителей похода, и по требованию Алексея I они вновь подтвердили вассальную присягу. Поэтому далее с ними был отправлен отряд во главе с Татикием, «чтобы он во всем помогал латинянам, делил с ними опасности и принимал… взятые ими города» [7, 299]. Предводители похода отнеслись к примикирию как к императорскому соглядатаю, «низкому и вероломному человеку». «Обо всем, что делалось в лагере и что каждый сказал, он доносил императору… и от него через вестников получал весьма часто коварные инструкции» [31, 125–126; 17,38].

При Дорилее 1 июля 1097 г. крестоносцы нанесли поражение спешившей к Никее армии Килич Арслана I. Путь через Малую Азию был открыт. Сельджукские гарнизоны в малоазийских городах были предоставлены собственной участи и либо оставляли их накануне появления крестоносцев, либо пытались оказывать сопротивление. Первый же захваченный таким образом город Комана был передан Петру Алифе, норманну, перешедшему на службу Византии еще в 1085 г. По-видимому, оставляемых в городах по ходу следования армии крестоносцев гарнизонов было явно недостаточно для того, чтобы удержать их под властью империи или крестоносцев. Комана, столь легко захваченная, была вскоре столь же легко утрачена, несмотря на то что местное армянское население оказывало крестоносцам в целом дружеский прием.

Около Ираклии армия крестоносцев столкнулась с войсками эмира Севастии Мелик Гази Данышменда и эмира Каппадокии Хасана [8] У М. А. Заборова они слились в одно лицо [79, 66]. . Сельджуки вновь потерпели поражение (начало сентября). После Ираклии крестоносцы разделились. Большая их часть пошла через горы Киликийского Тавра к Марашу, тогда как отряды Бодуэна Фландрского и племянника Боэмунда Танкреда повернули к побережью Средиземного моря и вышли на территорию Равнинной Киликии. В Тарсе, Адане и Мамистре стояли гарнизоны Румского султаната. В горах существовали армянские княжества Рубенидов и Ошинидов. Армянское население преобладало и в равнинной части страны, в частности в городах. Бодуэн и Танкред начали переговоры с населением и сельджукским гарнизоном Тарса о сдаче цитадели города. В Таре было направлено посольство «к армянским жителям с вопросом, кому они предпочитают подчиниться». Население склонялось на сторону Танкреда, но затем предпочло Бодуэна. Граф обязался «не впускать в город никакого другого войска до прибытия герцога Готфруа» [17,345]. Позже, оставив в Тарсе гарнизон, сменивший в цитадели сельджуков, Бодуэн направился к Мамистре, куда ранее уже прибыл Танкред. В стычке у стен города норманн потерпел поражение, хотя автор «Деяний франков» и сообщает, что «два прекрасных города — Адана и Мамистра со многими замками непосредственно подчинились ему (Танкреду — В. С .)» [25, 25]. Но, по данным Альберта Ахенского, Адану захватил некий «Вельф, уроженец королевства Бургундия» [17, 346; 29, 634] [9] В источниках нет единства мнений о том, кто овладел Аданой. Поэтому и появилась точка зрения о тождестве рыцаря Урсинуса, армянского князя Ошина и византийского стратига Равнинной Киликии Аспиета. Так считали Р. Груссе |[191, т. 1, 45] и Ф. Шаландон [158, 105]. Утверждение Я. Н. Любарского, что именно Ж. Лоран доказал тождество Урсинуса, Ошина и Аспиета, — недоразумение [7, 498, прим. 498]. Ж. Лоран как раз доказывал обратное [226, 159–168]. См. также [88, 43] и библиографию там же. . По-видимому, в Мамистру также был введен гарнизон не Танкреда, а Бодуэна, учитывая, что норманн потерпел поражение от оспаривавшего у него город графа. Так как посланцев Алексея I с крестоносцами не было, то и о передаче им городов речи не шло. Тем не менее статус их оставался неопределенным по меньшей мере до осени 1098 г., так как оставивший свой гарнизон в Тарсе и, возможно, в Мамистре Бодуэн никогда более сюда не возвращался, оставив эти города брошенными на произвол судьбы. Опередив Бодуэна, Танкред смог захватить лишь Александретту. «Известия о том, что Танкред силой покорил всю страну, скоро достигли турецких и армянских сатрапов, которые жили в горах. Ужас охватил их, как бы он не поработил также и их, не захватил их города и не покорил их подданных.