Валерий Степаненко - Византия в международных отношениях на Ближнем Востоке (1071-1176)

Появление византийской армии в Северной Сирин создавало потенциальную угрозу владениям Нур ад-Дина, тем более что атабеку не были известны намерения императора. Поэтому Нур ад-Дин принял меры предосторожности, укрепив пограничные крепости и эвакуировав ценности за Евфрат. Были приведены в состояние боевой готовности военные силы атабека и его вассалов для отражения возможного вторжения византийской армии. И действительно, «король Иерусалима, князь Антиохии и другие правители пали к ногам Мануила, повелителя греков… убеждая его совершить поход против Нур ад-Дина и не заключать с ним соглашения». Когда же император отказался от похода под предлогом необходимости спешного возвращения в Константинополь, «впав в глубокую печаль, все молили его неотступно посвятить только три дня походу против Алеппо, после которого он мог бы заключить мир с мусульманами» [46, 47]. Но не желая воевать за интересы своих номинальных вассалов, Мануил отказался от похода. В то же время, уступая настояниям франкских владетелей, он направил к Нур ад-Дину посольство с заведомо невыполнимыми требованиями: возвратить всю территорию графства Эдесского, захваченные районы Антиохийского княжества и дать свободу пленным христианам. Первые требования были отвергнуты, но противники достаточно быстро урегулировали свои отношения на условии освобождения пленных (март 1159 г.) [176, 534]. Мануил явно не желал обострять отношения с Нур ад-Дином, учитывая, что у них был общий враг — султан Рума. Поэтому наиболее существенным пунктом подписанного соглашения было обязательство атабека «помогать самодержцу в войнах с азиатскими неприятелями», т. е. Килич Арсланом II [4, 208]. Среди пленников, получивших свободу, современники называют магистра тамплиеров Бертрана де Бланшафора и Бертрана Тулузского [31, 864; 46, 48; 43, 192; 4, 208]. Соглашение вызвало резкое недовольство франкских владетелей, не преуспевших в том, чтобы в своих интересах столкнуть императора с атабеком. Отражая эти настроения, Смбат Спарапет пишет, что «храбрый император греков Мануил, который прибыл как могучий орел, возвратился как слабый лис» [46, 48]. Как бы то ни было, соглашение 1159 г. показало, что Византия отнюдь не отождествляет свои интересы с интересами государств крестоносцев и не собирается поступаться первыми ради вторых. Мануил менее всего был расположен воевать с Нур ад-Дином в пользу франкских владетелей, зная, что угроза со стороны атабека вынуждала их в той или иной степени признавать сюзеренитет императора. Отсюда Византия была заинтересована в сохранении неустойчивого равновесия сил на Ближнем Востоке, как фактора, определяющего степень ее собственного влияния в регионе. На обратном пути из Сирии Мануил повел армию по так называемому диагональному пути, проходившему по территории Рума. Назревавший конфликт с Килич Арсланом, если верить Смбату Спарапету, был урегулирован при посредничестве Тороса II [46, 48]. В то же время, заключив перемирие с франками, Нур ад-Дин обрушился на владения своего брата Нусрат ад-Дина Дмир Мирана, захватил Эдессу и Харран (12 июля 1159 г.), а затем вторгся во владения Килич Арслана II в Приевфратье и захватил Кесун, Рабан, Бехесни и Марат. Атабек действовал исходя из собственных интересов, но объективно, в духе соглашения 1159 г. Ослабление Рума было выгодно и Византии, учитывая, что в конце 1159 г. Килич Арслан начал набеги на пограничные районы империи. Расширение театра военных действий вынудило Мануила обратиться за помощью к своим вассалам. В начале 1160 г. он «послал Иоанна Кондостефана в Палестину, чтобы переговорить с королем Бодуэном и привести оттуда силы, которые Бодуэн обещал ему в помощь в случае нужды, и, кроме того, собрать наемное войско. Такое же приказание было дано и тогдашним правителям Армении Торосу и Тиграну, киликийцу Хрисафию и так называемым Кокковасилиям, которые командовали военными силами и давно уже добровольно приняли подданство василевса» [4, 219]. Мануил заручился поддержкой и брата султана, владетеля Анкиры и Гангр Шаханшаха, и владетеля Севастии Якуб Арслана. Получив от Бодуэна III войска, Кондостефан на обратном пути через Малую Азию столкнулся с частью армии султана и неожиданно нанес ей поражение. Это вынудило Килич Арслана поторопиться с отправкой посольства к императору. Таким образом, Византия смогла использовать сама военные силы государств крестоносцев для решения своих малоазийских проблем.

Летом 1161 г. в ходе визита Килич Арслана в Константинополь он признал сюзеренитет Мануила и подписал мирный договор, неоправданно воспринятый в столице империи как триумф византийского оружия и решающий успех имперской дипломатии в деле умиротворения Малой Азии, Дальнейшие события показали, что договор был скорее поражением империи, ибо фактически предоставил Румскому султанату свободу рук в регионе, чем не преминул воспользоваться Килич Арслан, сокрушивший Данышмендов и завершивший объединение Малой Азии в составе Рума. Вместе с султаном в Константинополе появился и беглый брат Нур ад-Дина Нусрат ад-Дин Амир Миран. Это разрушило союзные отношения империи с атабеком и лишило ее возможности совместных действий с Нур ад-Дином против Рума, в чем были заинтересованы обе стороны.

Договор 1161 г. в определенной степени отразился на ситуации, сложившейся в начале 60-х годов на Ближнем Востоке в целом и на позициях империи здесь в частности. Отношения Византии с государствами крестоносцев в данный период все более определялись растущей мощью Нур ад-Дина, вынуждавшей владетелей Антиохии и Иерусалима все чаще обращаться за помощью к Византии. В 60-е годы борьба за более тесные контакты с империей приобрела своеобразный характер, так как после смерти жены Берты-Ирины Зульцбахской Мануил начал переговоры о втором браке не на Западе и не на Балканах (его матерью была венгерская принцесса), а на франкском востоке. Выбор кандидаток был ограничен: либо сестра графа Триполи Раймунда III Мелисенда, либо одна из дочерей Констанции Антиохийской, Мария или Филиппа. Вокруг вопроса о втором браке Мануила и началась борьба между франкскими владетелями, известная нам по информации Гийома Тирского и Иоанна Киннама. Оба они предельно тенденциозны, но сопоставление их сведений дает более или менее достоверную картину происходивших событий.

Византийское посольство на восток, возглавляемое севастом Иоанном Кондостефаном и экскувитом Феофилактом [4, 230; 31, 872–873], отбыло весной — летом 1160 г. из Никеи через территорию Рума в Антиохию. Отсюда через Сихем в Иерусалим [160, 517] Бодуэну III был доставлен хрисовул Мануила Комнина, в котором император уполномочил короля вести переговоры о его втором браке. Опасаясь, что антиохийский брак усилит византийское влияние в княжестве в ущерб его собственному, Бодуэн III предложил Мануилу руку своей двоюродной сестры Мелисенды. И хотя в империи не спешили с окончательным ответом, в Иерусалиме и Триполи были настолько уверены в том, что он будет положительным, что в хартии Бодуэна III от июля 1161 г. Мелисенда названа императрицей Константинопольской [32, 67, № 366]. Раймунд III в течение года готовил флот из двенадцати галей, свадебные дары и свиту для отправки сестры в Константинополь. Византийские послы оставались в Триполи, ожидая инструкций из столицы империи. Но трипольский брак был обречен еще с ноября 1160 г., когда в Византии стало известно о пленении Нур ад-Дином князя Антиохии Райнальда Шатильона в Приевфратье между Кесуном и Марашем [31, 868–869; 43, 198; 39, 302; 51 а, 533]. Это привело к борьбе за регентство в княжестве, в которую тотчас же вмешался король Иерусалима, лично прибывший в Антиохию и передавший власть своей креатуре — патриарху Аймери [51]. По-видимому, решающую роль в этом вновь сыграли антиохийские бароны, не желавшие регентства Констанции при малолетнем Боэмунде III и выступившие против нее, как в 1130 г. — против ее матери Алисы. Показательно, что и тогда и ныне они получили полную поддержку со стороны короля. В этих условиях, помня о судьбе матери, Констанция обратилась за поддержкой в Константинополь [41, 324]. Возможно, тогда же она предложила Мануилу и руку одной из своих дочерей. Византийское вмешательство в дела антиохийского престолонаследия во многом было связано с тем, что юридически княжество являлось вассалом империи, но мнение Мануила при назначении регентом патриарха не было испрошено. Р. Груссе пытается объяснить это тем, что в рамках межгосударственных отношений франков князь Антиохии был. вассалом короля Иерусалима [191, т. 2, 427–428]. Тем не менее права императора как сюзерена князя были намеренно игнорированы. Поэтому для Констанции обращение в Константинополь и возможный брак императора с ее дочерью были гарантиями того, что Византия поддержит ее претензии на регентство в противовес притязаниям Аймери и Бодуэна III. В тайне от короля из Константинополя в Антиохию было направлено византийское посольство во главе с аколуфом Василием Каматиром, которое избрало в качестве невесты императора дочь Констанции Марию [4, 232]. Тогда же Бодуэн III отправил из Триполи в Константинополь своего посланца Оттона Рисберга, возвратившегося с посланием, в котором Мануил сообщил о своем отказе от брака с Мелисендой (лето 1161 г.) [31, 874–875]. Византийское посольство бежало из Триполи на Кипр. Оскорбленный Раймунд III использовал свадебные галеи для совершения набега на Кипр и разграбил побережье острова. По-видимому, в это время из Константинополя в Антиохию было направлено второе посольство, возглавляемое сыном Анны Комниной и Никифора Вриенния Алексеем Дукой, зятем Мануила севастом Никифором Вриеннием и эпархом Андроником Каматиром [4, 232–233]. Сюда же прибыли с Кипра Иоанн Кондостефан и Феофилакт. Когда Бодуэн III появился в Антиохии, переговоры о браке были завершены. Король опоздал. 25 декабря 1161 г. в Константинополе Мария была обвенчана с Мануилом. Еще в 1141 г. Иоанн II намеревался женить сына на Констанции. Почти двадцатью годами позже проект антиохийского брака был реализован. По времени данные события почти совпали с появлением в Константинополе Килич Арслана II и заключением договора, расцененного как триумф малоазийской политики императора. Антиохийский брак лишь укрепил в Константинополе мнение о прочности позиций империи на Ближнем Востоке. Действительно, при поддержке Мануила регентшей в Антиохии стала Констанция. К тому же 10 февраля 1162 г. после принятия лекарств, данных ему, как считали современники, сирийцем — врачом графа Триполи, умер в Бейруте 33-летний Бодуэн III [31, 879–881]. Приход к власти его брата графа Яффы и Аскалона Амори сделал явными и ранее существовавшие в византийско-иерусалимских отношениях противоречия. Король просил помощь Запада не только против «неверных», но и против греков. Показательно, что его послание на запад повез титулярный латинский архиепископ Мамистры, с 1136 г. принадлежавший Византии [см. 32, 104] [52]. Однако дальнейшее развитие событий вынудило Амори I продолжить политику сохранения союзных отношений с Византией. Внутриполитические позиции 27-летнего короля были непрочными. Значительная часть баронов не желала признавать его наследником брата. Лишь поддержка церкви в лице патриарха Амори де Несля (1158–1180) и легата папы кардинала Сен Жана дала возможность Амори короноваться 18 февраля, через неделю после смерти Бодуэна III, в церкви Гроба в Иерусалиме [31, 883–884]. Тогда, поддержанные патриархом, бароны потребовали развода короля с женой Агнессой де Куртенэ, дочерью последнего графа Эдессы и вдовой последнего графа Мараша, под предлогом их близкого родства. Они прямо заявили Амори, что Агнесса «не может быть королевой столь высокого града, как Иерусалим [21, 17], соглашаясь в то же время признать наследниками короля его детей от брака с Агнессой [31, 889].