Валерий Степаненко - Византия в международных отношениях на Ближнем Востоке (1071-1176)

В 1165 г. иерусалимское посольство прибыло в Константинополь. Цели его были многообразны: получить военную и дипломатическую помощь империи в борьбе за Египет, закрепить союзные отношения браком короля с одной из византийских принцесс и, как считали византийские хронисты, добиться санкции императора на переход под власть короля Антиохийского княжества, ибо «антиохийцы, будучи вероломными по природе, пришли в Палестину к Бодуэну (ошибка хрониста — В. С .) и добровольно вверили ему власть над собой и своим городом» [4, 265]. Возможно, определенную роль в этом обращении антиохийцев к королю сыграл страх перед возможными, но непредсказуемыми акциями императора, в том числе и направленными на ликвидацию независимости княжества. В этих условиях власть короля, по-видимому, казалась меньшим злом. И на этот раз, «зная, что город подвластен самодержцу, Амори счел нужным сначала просить его о нем. Самодержец ему отвечал: «Просьба о браке… будет исполнена. Что до Антиохии, то она кар издревле была данницей ромеев, так и поныне подвластна нашей державе. И пока мы живы, то ни ты, никто другой не может управлять ею» [4, 265]. Ф. Шаландой полагал, что в данном случае король пытался повторить попытку, предпринятую в 1158 г. Бодуэном III, тогда как Р. Груссе категорически отрицал это [160, 535; ср. 191, т. 2, 469]. Возможно, попытка Амори I утвердиться в Антиохии ускорила выкуп из плена Боэмунда III. Объединение Антиохии и Иерусалима также не входило в расчеты Нур ад-Дина. Поэтому летом 1165 г., оставив атабеку заложников, князь был отпущен для сбора выкупа, отправился за ним в Константинополь и «возвратился богатым в Антиохию» [31, 901; 41, 235]. Тогда же Боэмунд III принес императору вассальную присягу, аналогичную той, что дал в 1158 г. Райнальд Шатильон, и увез с собой в Антиохию греческого православного патриарха Афанасия. Это привело к резкому конфликту князя с патриархом Аймери, наложившим на город интердикт и демонстративно ушедшим с клиром в крепость Курсат, где весной 1169 г. его навестил Михаил Сириец [41, 236]. Придя к власти в 1163 г. благодаря поддержке Тороса II и Амори I после отстранения от власти матери, княгини Констанции, Боэмунд III лишь в 1165 г. оформил свои отношения с Византией, признав сюзеренитет Мануила и получив в жены одну из его родственниц, Феодору или Ирину Комнину [31, 1069; 84, 76]. Укрепив свое влияние в Антиохии, Византия предприняла попытку отвоевания у Тороса II Равнинной Киликии, завершившуюся поражением Андроника Комнина и его бегством в Антиохию (1166).

В январе 1167 г. Амори I начал очередную египетскую кампанию, подробно исследованную Г. Шлюмбержье [269]. Король вновь действовал в союзе с Шаваром, дойдя до Фустата. После неудачной осады Александрии 20 августа 1167 г. Амори с армией возвратился в Аскалон, затем — в Тир, куда уже прибыло византийское посольство, привезшее ему невесту, внучатую племянницу императора Марию Комнину [31, 942]. Этому предшествовали двухлетние переговоры, которые вели в Константинополе посланцы короля Одо де Сен Аманд и архиепископ Кесарии Гернесий [21, 18; 31, 942]. В Тире их продолжили послы Мануила Георгий Палеолог и двоюродный брат императора севаст Мануил Комнин. Именно с Тиром связывает Ф. Шаландон начало переговоров о судьбах Египта [160, 536], которые были продолжены вторым византийским посольством во главе с Александром Травиной и Михаилом Отрантским, прибывшим в Тир в начале 1168 г. [31, 945]. Наконец, осенью 1168 г. в Константинополе появился канцлер королевства, архиепископ Тира Гийом. Не застав императора в столице, он нагнал его на Балканах в г. Битоль, где Мануил заканчивал подготовку похода на Сербию. Здесь и были завершены переговоры о совместных действиях в Египте. По условиям договора в случае нападения Амори на Египет Мануил соглашался оказать ему военную помощь. Гийом Тирский пишет, что взамен император потребовал передачи ему части территории еще не завоеванной страны и, что показательно, некоторых районов Иерусалимского королевства — требования, привезенные еще посольством Александра Гравины. Разделяя мнение Ф. Шаландона о том, что речь шла именно о передаче императору каких-то территорий государств крестоносцев, Р. Груссе полагал, что это могла быть территория Антиохийского княжества [160, 536; 191, т. 2, 509]. Это представляется ошибочным уже потому, что король Иерусалима не был правомочен решать судьбы княжества с императором, который, безусловно, считал себя сюзереном его владетеля. Вернувшись в Иерусалим, Гийом Тирский не застал здесь короля. В конце октября Амори отплыл из Акры к египетской границе. Поход вновь не увенчался успехом, и 2 января 1169 г. король отвел армию назад. В это время после убийства 18 января Шавара главнокомандующий армией Нур ад-Дина в Египте Шаркух получил пост визиря, а 23 февраля, после его смерти, визирем Египта стал его племянник Салах ад-Дин. В это время в качестве дипломатического прикрытия похода против Египта Мануил направил в Каир посольство с требованием уплаты дани. Салах ад-Дин, успевший расправиться с оппозицией и перебить мятежную нубийскую гвардию Фатимидов (23 августа), отверг ультиматум, что и дало императору благовидный предлог для нападения на Египет. Казалось бы, успеху предприятия должна была способствовать вовлеченность Нур ад-Дина в события на восточных границах его владений, в Месопотамии и Диар Бакре, где началась борьба за наследие умершего Артукида Кара Арслана. Позже атабек был занят подавлением мятежа своего вассала полководца Хасана аль Мамбиджи и, наконец, осадой крепости Кала Джабар на Евфрате, которую ему удалось в конечном счете обменять на Серудж, Баб и Визу с ее владетелем Укайлидом Шихаб ад-Дином [49, 551–553; 50, 241, 244–245; 41, 332].

В начале июля византийский флот, возглавляемый Алексеем Кондостефаном, отплыл к Кипру. В Сеете на корабли был посажен десант. В конце августа флот подошел к Тиру, а затем направился к Акре. Отсюда иерусалимская армия и византийские контингенты сушей через Аскалон двинулись к границам Египта, тогда как флот встал в дельте Нила. 27 октября началась осада Дамьетты, продолжавшаяся до конца декабря. Византийские хронисты сетуют на то, что флот и армия имели всего лишь трехмесячный запас продовольствия, а Кондостефан приказом императора был подчинен Амори и не имел права на самостоятельные военные действия [4, 310]. Союзники действовали крайне нерешительно. Король заставил византийского полководца прекратить штурм города, убеждая «не сражаться с людьми, которые давно объявили ему, что без кровопролития сдадут себя и город василевсу». Вступив в переговоры с осажденными, он заключил мир, «более выгодный для потомков Агари, нежели славный для ромеев» [14, 215; 31, 964–969]. При известии об этом византийские воины самовольно сожгли осадные машины и, не ожидая команды, сели на корабли, взяв курс на Византию (21 декабря). Сам Кондостефан через Иерусалим сушей возвратился в Константинополь. По-видимому, непосредственным результатом похода явилось появление в столице египетского посольства, которое привезло дары и подписало мирный договор [14, 216]. Киннам пишет, что Мануил «отверг посольство и отослал его ни с чем, имея в мыслях снова предпринять нападение на всю страну» [4, 310–311]. Но если подобные планы и существовали, то переворот в Каире и приход к власти Садах ад-Дина (1171) резко изменили ситуацию в Египте и обрекли на провал все последующие попытки повторения похода. В марте 1171 г. Амори I лично прибыл в Константинополь, прося у Мануил а помощи [31, 980–987]. «Получив желаемое, он согласился, кроме многого другого, и на службу василевсу» [4, 341], т. е. признал сюзеренитет императора [59]. Гийом Тирский, естественно, умалчивает о результатах визита. Если соглашение, заключенное между Амори и Мануилом, касалось судеб Египта, то никаких реальных результатов оно не имело. Одной из причин этого явилось дальнейшее усиление Нур ад-Дина. В сентябре 1170 г., после смерти брата Кутб ад-Дина в Мосуле, атабек вмешался в борьбу племянников за власть и в январе занял Мосул, введя в цитадель свой гарнизон. Утвержденный им в качестве атабека Мосула и Джазиры Сайф ад-Дин Гази II признал сюзеренитет дяди. Успех Нур ад-Дина до некоторой степени был связан с тем, что Иерусалимское королевство и Византия только что завершили полностью провалившуюся египетскую экспедицию, их вовлеченность в которую развязала руки атабеку для упрочения своего влияния в Месопотамии. Антиохийское княжество оказалось территориально изолированным от империи, когда после смерти Тороса II, свергнув племянника, к власти пришел брат умершего Млех (1169), ранее изгнанный из княжества и получивший в феод от Нур ад-Дина Гурис. Захватив власть с помощью атабека, Млех круто изменил внешнеполитическую ориентацию княжества, порвав с традиционным для Тороса союзом с государствами крестоносцев. Во многом это было оправдано, так как в условиях тесного сотрудничества последних с Византией решение основной внешнеполитической проблемы княжества — отвоевания у империи Равнинной Киликии — было невозможно, так как малейшая попытка нарушить статус-кво в этом районе могла привести к объединению Византии и ее вассалов-союзников против Рубенида.